Шрифт:
Вместе с тем власть московских князей к концу рассматриваемого периода значительно усилилась. Посол австрийского императора барон С. Герберштейн, посетивший Московское государство при Василии III, писал, что тот превосходил властью всех монархов в мире [254] . Но, несмотря на это, после его смерти наступил период боярского правления, связанный со сменой представителей соперничавших боярских партий у престола малолетнего Ивана IV, что не придавало стабильности государственной власти. Следовательно, эти оценки власти московских государей объяснялись их личностными качествами, а не существованием устойчивой государственной формы (формы правления).
254
См.: Герберштейн С. Записки о Московии: в 2 т. / под ред. А. Л. Хорошкевич. М., 2008. Т. I: Латинский и немецкий тексты / рус. пер. с лат. А. И. Малеина и A. B. Назаренко, с ран. верхненемец. A. B. Назаренко. С. 89.
В XV в. утверждается порядок престолонаследия, основанный на принципах передачи правления по нисходящей линии от отца к сыну и единонаследия. Хотя необходимо отметить, что в условиях борьбы различных политических партий при дворе великого князя предпринимались попытки отступления от нового порядка. Так, в конце XV – начале XVI в. после объявления наследником внука Ивана III Дмитрия активную борьбу за власть повел Василий Иванович (будущий Василий III). Он дважды – в 1497 г. ив 1503 г. – готовил заговоры против Дмитрия и его матери Елены Волошанки. С помощью интриг Василий устранил своих противников, стал наследником, а затем и великим князем Московским не по праву первородства, а по старшинству в роде (т. е. по «лествице»). Тем самым сложившиеся уже принципы престолонаследия были еще раз поставлены под сомнение. Возможно, поэтому сын Василия III – Иван IV – серьезно беспокоился о сохранении престола и своей жизни, опасаясь возможных заговоров.
Московские государи, укрепляя свою власть, преодолевали сопротивление оппозиционной боярской знати. Так, Василий III столкнулся с этим сначала в борьбе за титул наследника, затем когда захотел развестись с Соломонией Сабуровой и жениться вторично, а также в 1522 г. при попытке присвоить себе царский титул.
После смерти Василия III в 1533 г. престол наследовал его малолетний сын Иван. Последняя воля умирающего великого князя неизвестна. По предположению М. М. Крома, наиболее вероятной «является версия о своего рода «триумвирате», в состав которого вошли кн. М. Л. Глинский, М. Ю. Захарьин и И. Ю. Шигона (Поджогин), которым как душеприказчикам великого князя была поручена опека над его семьей», т. е, те же лица, которые занимались государственными делами при самом Василии III [255] . Однако между опекунами возникли противоречия, которыми воспользовалась Елена Глинская, стремившаяся отказаться от навязанной ей опеки. В результате она сумела закрепить за собой статус единственной соправительницы при малолетнем сыне – Иване IV [256] . При ней возвысился и стал могущественным временщиком ее фаворит, князь И. Ф. Телепнев-Оболенский. Однако репрессивные меры, к которым в борьбе за захват и сохранение в своих руках власти широко прибегала Елена Глинская, напугали многих придворных бояр, объединившихся против нее. 3 апреля 1538 г. Елена Глинская после своего четырехлетнего правления, не дожив и до 30 лет, неожиданно скончалась [257] . Ее фаворит Телепнев-Оболенский вскоре был насильственно умерщвлен.
255
См.: Кром М. М. Указ. соч. С. 79, 81.
256
Там же. С. 109.
257
Тогда же распространились слухи о возможном отравлении Елены Глинской. В настоящее время Т. Ф. Макаренко и Т. Д. Панова утверждают, что она действительно была отравлена на основании обнаруженного высокого содержания ртути в ее костях (см.: Наука и жизнь. 2000.№ 2. С. 85–90). Однако М. М. Кром не считает вывод авторов статьи достаточно обоснованным. Кром ссылается на недостаточность наших знаний о применении химии в медицинских и особенно косметических целях в Московском государстве того времени. Кроме того, он обращает внимание на результаты экспертизы, проведенной по обнаружению содержания мышьяка в костях ребенка из семьи князя Владимира Старицкого, о котором точно известно, что он вместе с другими ее членами был отравлен по приказу Ивана Грозного в 1569 г. Как показала экспертиза, «отравление не повлияло на содержание ртути в костях жертвы» (Кром М. М. Указ. соч. С. 229–230).
Власть в стране оказалась в руках боярской верхушки, которая сохраняла ее до 1547 г. Несмотря на меняющиеся группировки лиц, находящихся у власти (Шуйские и Бельские), все они продолжали политику сохранения объединенной территориальной структуры государства и создания центральных органов власти и управления в стране. Однако согласия между боярами, удерживающими в своих руках верховную власть, не было.
Вначале власть сосредоточилась в руках братьев Шуйских – Василия и Ивана Васильевичей. Поскольку Василий вскоре умирает, то вся власть оказывается у Ивана Шуйского, носившего титул «наместника московского», который, как считает А. А. Зимин, «он сам себе и присвоил» [258] .
258
Зимин А. А. Реформы Ивана Грозного. С. 256.
Однако анализ состава Боярской думы того времени привел исследователей к мысли, что при подборе ее членов учитывались интересы нескольких придворных кланов, что свидетельствует о поиске консенсуса между ними. В этот же период усиливается роль Боярской думы и в качестве легитимных признаются только те решения правительства, которые приняты коллективным большинством Думы. Исследователи высказывают предположения, что князь Иван Шуйский и образованное им правительство активно участвовали во внешней и внутренней жизни.
Государственная деятельность в период боярского правления не приостанавливалась, государство не разрушалось, напротив, принимались меры к его укреплению. Для охраны рубежей государства на его окраинах было построено много крепостей и городов. В защищенные от неприятелей города стали поселяться люди из окрестных мест, способствуя тем самым развитию ремесел и торговли. Правительство на протяжении всего своего существования контролировало рост землевладения церковно-монастырских корпораций, запретив им покупать земли у служилых людей, сохраняя численность военных сил в государстве. В правление Елены Глинской была проведена финансовая реформа с целью устранения разнобоя между московскими и новгородскими монетами, для чего был уравнен вес монеты (уменьшен).
Н. Е. Носов отметил, что именно боярское правительство в 30-е гг. XVI в. начало реформу власти и суда на местах, предоставив местному населению административного округа – губы право выбора местной власти для реализации ею административных, финансовых и судебных полномочий. Надзор за деятельностью этих выборных органов поручался учрежденным в Москве отраслевым приказам. В задачу реформы входила повсеместная замена назначаемых из центра наместников и волостелей избранными из местного населения органами власти и суда [259] .
259
См.: Носов Н. Е. Становление сословно-представительных учреждений в России. С. 9—11; см. также: История СССР с древнейших времен до конца XVIII в. / под ред. М. Т. Белявского. М., 1989. С. 181.
За период боярского правления, включая и четырехлетнее властвование Елены Глинской, не отмечено никаких серьезных движений или бунтов, хотя дестабилизация власти, возникающая из боярско-княжеских распрей, безусловно, имела место. Надежды многих людей, в том числе и членов Боярской думы, на прекращение кровавых распрей вокруг трона связывались с избранием в митрополиты всея Руси в 1542 г. авторитетного Новгородского архиепископа Макария [260] и вступлением на престол молодого Ивана IV, вошедшего «в совершенные лета».
260
С. Б. Веселовский, опираясь на отзывы современников, дает следующую характеристику митрополиту Макарию, сыгравшему значительную роль в становлении российской государственности: «Безупречный в личной жизни, всегда и ко всем доброжелательный, образованнейший книжник своего времени, много сделавший для успехов церковной и летописной литературы, Макарий принадлежал к тем немногим натурам, которые одним своим присутствием облагораживают и поднимают окружающих их людей и своим молчаливым упреком действуют сильнее, чем резким осуждением. Для борьбы он был слишком мягким человеком, но его влияние на царя [Ивана IV] было очень велико» (Веселовский С. Б. Исследования по истории опричнины. М., 1963. С. 115).