Все началось с обмана и интриги. С любви аристократа и служанки. Во имя чувств благородный Леонар пошел на подлость и нашел невесту с изувеченным лицом. В надежде, что отец не примет его выбор. А тот одобрил... И вот, перед юным лордом та, кто не показывает лица, кто скрывает тайны и удивительно добра. Кто готов быть верен клятвам, кто не предаст, кто знает правду о нависшей над ним беде. А он - слепой - в грезах о другой, которая готова обрушить нож измены.
Пролог
Пламя жадно охватило свежее полено. Вначале неловко, но всё смелее и требовательнее обволокло, подчиняя своей разрушительной силе. Ласкало обжигающими лапами, лизало языками, раздевало бесстыдницу, обнажая светлую древесину с капельками сока. Шипя, тот испарялся в огне страсти. Вечный танец жизни и смерти рождал звёздочки искр. Они едва не вылетали из камина, грозясь попортить ковёр, но гасли, не преодолев и половины пути. Угасли и страсти на широком ложе, чей огонь мог обжечь так же, как каминный тёзка.
— Ах, — Онёр прильнула к боку любовника с обожанием кошки и промурлыкала: — Неужели всё так кончится, мой милый Леонар?
Во власти женщины находился обворожительный молодой человек. Лазурные глаза в обрамлении пушистых ресниц блестели ярче драгоценных камней, украшая холёное лицо аристократа. Его длинные пальцы путались в её шоколадных локонах, вжимали сильнее во влажный бархат, ещё не остывший от любовной страсти. Лунный свет создавал блики на бледной коже, отчего казалось, будто перед ней изваяние великого скульптора, а не живой человек.
Мягкий голос разрушил иллюзию:
— Любимая моя, поверь. Если бы не требование отца, мне бы и в голову не пришло жениться.
— Но не на мне, — служанка нахмурила тонкие бровки. В порыве нежности она зарылась в львиную гриву золотых волос, рассыпанных солнечным ореолом на тёмной простыни.
— Да, не на служанке, — лорд Леонар огладил лицо любовницы большим пальцем, провёл по подбородку вниз, пока не услышал польстивший ему стон. — Таково требование отца. Однако, желанная моя, не стоит волноваться. Я найду себе настолько всем неугодную, некрасивую, мерзкую девку, что у семьи просто не останется выбора, как признать нашу связь и наших будущих детей.
— Ах, Леонар, насколько же неказистой, уродливой и несветской дурочкой должна быть твоя невеста, чтобы батюшка признал нашу любовь?
— Онёр, — мужчина навис над возлюбленной, — не сомневайся во мне. Я найду такую уродину, что у отца и мысли не возникнет одобрить брак.
Огонь в камине удовлетворённо потрескивал сгоревшим в его пламени поленом и обратился тлеющими углями былой страсти, наутро став просто золой.
Глава 1
Из дневника графа Коллума Хичтон.
«…Как любого знатного мужчину меня окружало много женщин. Как у любого богатого мужчины, у меня было достаточно желания этим пользоваться. Большинство из этих женщин метило в мои содержанки, но ни одну я при себе так и не оставил.
Сердце желало не яркого и горячего соприкосновения тел, а мягкого и хрупкого счастья единения душ. Парадокс, но мои богатства и слава известного моряка стали причиной магнетического влечения ко мне охотниц за безбедным существованием. Женщины, могшие стать моей настоящей половинкой, напротив, бежали под напором интриг расторопных охотниц за кошелем.
Я уже был готов встретить седину в одиночестве, когда под моей опекой оказалась очень странная женщина. Не будет громким заявление: сама судьба организовала нашу встречу...»
Страстный разговор со служанкой произошёл накануне злополучного дня, когда отцу благородного семейства – виконту Мансу Фаилхаиту – надоело терпеть любовные похождения сына.
О связи благородного лорда Леонара Сей1 Фаилхаита, единственного сына виконта Манса Фаилхаита, знали все домочадцы и многие соседи. Никто из них не видел в этом ничего особенного. Старшие мужчины усмехались, вспоминая младые года, женщины морщили пудреные носики, убеждённые, что дурость выветрится, а жена найдется. Юные девы, имеющие возможность стать невестой знатного лорда, точно также не считали связь со служанкой достойным их внимания поступком. Считали придурью молодого и горячего мужчины. Беспокоилась лишь семья, на чью голову пала незавидная участь войны с единственным сыном. Вернее сказать, с его упрямством слепого барана элитной породы. За рога которого взять не удавалось.
Каждый обед оборачивался семейной сценой, достойной красного занавеса в конце и аплодисментов победителю. Впрочем, по прошествии последней пары лет эти мероприятия потеряли остроту и напоминали исполнение супружеского долга на сороковом году брака: не хочется, а надо.
Жена виконта, Левизия Фаилхаит, – женщина сухопарая, капризная и без грамма былой красоты – славилась скандальным нравом и любовью к сыну. Она первая подняла шум о внебрачной связи, и с тех пор не могла перестать упрекать Леонара.
— Дорогой мой сын, — Левизия отложила столовый прибор и нахмурилась, — мне так больно начинать вновь этот разговор.
— Ох, мама, — отмахнулся вилкой с насаженной на ней креветкой Леонар, — так не начинайте же.
— Но разве я могу? — мать тяжело вздохнула, именно сегодня её муж настроился на решительные действия. А почесть начать наступление отдал ей, как главной участнице «разбалования» наследника: ах, ты мой маленький, ты мой единственный, как тебе можно что-то запрещать!..
Одно радовало лорда Манса: несмотря на порочность связи с низкой Пай2, его сын не имел иных недостатков. Он ловко вёл дела и уже успешно замещал отца на посту главы фабрики, имел трезвую голову – простите Боги – не позволяя себе иными путями позорить родовое имя. За ним не водились ни кутежи, ни большие растраты, ни громкие скандалы. И если дома вёл себя Леонар вольно и развязно, то в делах компании его подменял собранный и холодный человек, с хваткой, не допускающей непозволительного поведения.