Находиться в разуме Амураэля означало заменить одно чувство беспомощности на другое, но на борту «Вечного крестоносца» я хотя бы сопровождал своих братьев и мог им как-то пригодиться.

Амураэль закричал, призывая своих спешащих, обливающихся кровью братьев остановиться. Некоторые из них даже подчинились.

В чем дело? – передал я, обращаясь в туман его чувств. В практически полной темноте однообразных коридоров «Вечного крестоносца» его мысли представляли собой яростный поток сознания.

Сканер. Нужен ауспик. Бой просто нереальный. Боги, эти ублюдки умеют драться! Мы отстаем от Абаддона.

Вы не отстаете. Вы впереди почти всех штурмовых сил. Перед вами только Телемахон с Вопящим Маскарадом.

Откуда ты знаешь? – спросил он. Где Абаддон?

Сражается во второстепенных колоннадах правого борта, – отозвался я. На подходе по его абордажным капсулам открыли огонь на подавление, поэтому он бьется в меньшинстве. А знаю я об этом потому, что знаю, где находитесь вы все. Я даже на таком расстоянии слышу, как поют ваши мысли.

Где Телемахон? Я должен с ним объединиться, а он не отвечает по воксу.

Я подавил желание рассмеяться, что было нелегко.

Телемахон жаждет прославиться, единолично сразив Сигизмунда. Амураэль, он не станет за тобой возвращаться. Единственное, о чем он думает – как бросит отсеченную голову Черного Рыцаря к ногам Абаддона, поднеся дар нашему повелителю. Двигайся на запад и перегруппируйся вместе с любыми из твоих сержантов, кто еще в состоянии следовать приказам. Недалеко отсюда есть вестибюль, ведущий к хребтовым трибутариям.

Амураэль сплюнул на палубу кислотой.

Спасибо, брат. Хайон, тебе следовало быть здесь. Ты бы мне пригодился.

Мне ничего так не хотелось, как быть там, а не наблюдать издалека, не проливая крови, за тем, как наш Легион одерживает свою первую победу над Империумом.

Абаддон не может мне доверять. Только не после Даравека.

Возможно, – согласился он. На мой вкус, чересчур легко.

Амураэль вновь пришел в движение. Я выскользнул из его мыслей и открыл глаза. Ультио кричала. Мне потребовалась секунда, чтобы осознать – это был вопль не ярости, а боли.

Жидкость внутри ее суспензорной емкости была пронизана кровью. Венец из кабелей, связывавший ее череп с логическими машинами на крышке дающей жизнь гробницы, спутался, и из него сочилось медно-рыжее масло. По всей ее коже проступили уродливые пятна психостигматов – часть приняла вид порезов и разрывов, часть выглядела как синяки.

Когда она уставала, или же когда по ее мыслям расползалась боль, она начинала утрачивать контроль над кораблем. Сейчас происходило то, чего мне еще не доводилось видеть в многочисленных предыдущих случаях: вместо того, чтобы полностью полагаться на свою власть над машинным духом звездолета, Анамнезис приходилось озвучивать приказы экипажу командной палубы. В данный момент именно этим она и занималась, непрерывно бомбардируя их четкими и сжатыми распоряжениями:

– … поворот восемьдесят градусов на левый борт, немедленное ускорение. Как только мы сменим курс, истребителям и бомбардировщикам сосредоточиться на «Фалькате». Рассчитать атакующие заходы против ее защитных бортовых залпов. Отказ щитов через тридцать-десять секунд. Начать перекачку плазмы для повторного включения щитов. Фронтальные орудийные палубы правого борта, готовность открыть огонь через двенадцать секунд. Стрелять по «Офидийскому заливу», когда он войдет наши огневые зоны, сбить его щиты и передать по воксу «Экстазу огня» команду преследовать. Приготовить систему ультима-торпед к вортекс-наведению на «Хранимого гордостью», когда мы переместимся в четвертый субквадрант. Отказ щитов через двадцать пять-пять секунд. Приготовиться к неминуемой бомбардировке, когда щиты упадут… Вот оно. «Арка» и «Меч Сигизмунда» наводят лэнсы – приготовиться к удару, приготовиться, приготовиться…

Когда щиты упали, их падение сопровождалось сейсмической звуковой волной, которая сотрясла «Мстительный дух» до самых его промышленно сделанных костей. Тряска усиливалась – орудия безнаказанно били по неприкрытому корпусу – однако окровавленная и избитая Ультио оставалась погружена в поле боя перед собой. По ее воле корабль закладывал виражи и повороты, или же двигался по ее приказу, когда воли уже не хватало. Нас осыпало дождем ударов. Наши орудия плевались в ответ. Окружающие меня зверолюди ревели.

Леор бросил свою консоль и заорал, подзывая рабов-оруженосцев. Его подбородок блестел от слюны, а налитые кровью глаза горели так, что уже скоро ему предстояло поддаться Гвоздям.

– Абордажники с «Клинка Седьмого Сына». Они захватили трибутарии примус.

Это было в опасной близости от мостика. Рассеченные рассредоточились по всему кораблю, однако сектора вокруг командной палубы удерживала Пасть Бога Войны. Леор намеревался присоединиться к своим воинам.