Вот подонки… Стоит перекрыть поставку продовольствия — и все, Воленстир взвоет и станет как шелковый, будет выполнять наши требования, но нет… Мы позволяем ему диктовать условия! Лурдек с Идрисом трясутся от страха, считая, что против нас выступит не только Хкин, но и наш вероломный «союзник».

— Возможно, удастся уговорить Тамико поддержать в войне нас. Феликс усердно работает по этому направлению.

— К чему уговаривать того, кто принимает колдунов в своем дворце? — спросил я.

— Темные вне закона только в Регесторе.

— Разве этого недостаточно? Воленстир поддерживает кровососов, наемных убийц и охотников на магов. Пусть выбирает, за какие ценности будет бороться.

Брат смерил меня насмешливым взглядом:

— Ты ничего не смыслишь в дипломатии. — Ну разумеется! Посмотрим, кто окажется прав в конце концов! — Именно поэтому ты умудрился запихнуть Аливера в свой изолятор и, притащив чтеца, едва не поджарил ему мозги. И все на следующий день после похорон супруги, нелюбимой, но все же… А ведь мог просто спросить у меня, где находился твой друг в момент убийства Зельды.

— Я, кажется, извинился перед ним. С каких это пор Аливер превратился в обидчивую барышню? Или жаркий климат на него скверно влияет?

— Иногда прямой путь не самый верный, — пафосно сообщил брат. — Да, к слову… Генерал Лурдек просит подготовить ему сотню пилотов. Не хватает на новые машины. Надеюсь, мы можем рассчитывать на наше лучшее учебное заведение?

Сотню? Я замер посреди коридора.

— Лурдек зарвался. Пятьдесят.

Обернувшись, Атнис выразительно приподнял бровь:

— Мы не на базаре, Эр. Пятьдесят — мало. Мы ударим по колдунам с воздуха, там им нечего нам противопоставить. Понимаю, ты хочешь сберечь студентов, но не выйдет. Для этого мы их и готовим.

Дался ему этот Реберск, теперь отыгрывается на мне по полной. Чтобы выдать сотню пилотов, нам придется отправить в армию выпускников, третий курс и часть второго, то есть всех молодых пилотов, имеющих хотя бы один допуск к полетам на любом типе дирижабля.

— Разумеется, — процедил я раздраженно. — Особенно когда некоторые забывают, что не в игрушечных солдатиков играют.

Теперь и император начал терять терпение, сейчас он все больше походил на нашего отца.

— Замолкни! Пилотам не придется сражаться в авангарде против элитных воленстирских головорезов, да им почти ничто не угрожает там, наверху! Для твоих студентов это как выйти погулять, получить награды и припеваючи жить дальше, зато будет что в старости внукам рассказывать! — Он шумно выдохнул. — На этот раз мы уничтожим всех темных до единого, закончив дело двухсотлетней давности.

К сожалению, я не был столь уверен в скорой победе. На той стороне люди собрались не для того, чтобы героически погибнуть во славу великого Регестора.

— Пятьдесят. И я.

Атнис зло рассмеялся. Плевал он на мои протесты. Его величество желает лицезреть сотню пилотов — вынь да положь. И ведь не идиот — понимает, что прока от недоучек мало. Это Лурдек, старая скотина, накрутил его, зря, что ли, каждый день таскается во дворец? Ежегодно школа выпускает сорок-пятьдесят пилотов — об этом всем известно. Хеклинг предостерегающе косился на меня, призывая не спорить с правителем.

Мы вошли в малый приемный зал, слуги уже накрыли стол на троих.

— И о тебе я тоже хочу поговорить. — Император уселся в кресло первым.

Пока подавали горячее, мы молчали. У дворцового шеф-повара отменно получался тунец в сливочном соусе, поэтому и во время трапезы никто не разговаривал. Атмосфера нагнеталась.

Победив свое блюдо, я вежливо улыбнулся брату. Слишком вежливо.

— Так что еще ваше величество желает сообщить вашему покорному слуге?

Император демонстративно положил нож и вилку на белоснежную салфетку, взял в руки бокал и хмуро взглянул на меня:

— Сначала расскажи, как дела у Кирэн и что творится в школе.

— Кирэн? — Я пожал плечами. — Жива-здорова. Домой не просится, но наверняка думает об этом. Успехи? Никаких. Потенциал средний, раскрыть его она пока не может. Слишком избалована и не привыкла себя заставлять. Уже подумываешь последовать совету Изабеллы и вернуть дочь во дворец?

— Нет, — безмятежно ответил брат. — Пусть сама несет ответственность за свои решения. К тому же сомневаюсь, что вы отпустите ее до конца учебного года, как бы Изабелла не драматизировала ситуацию. Но я бы хотел, чтобы она предстала перед однокурсниками в более… хм… привлекательном виде, чем сейчас.