Евгений Жменев, старший матрос, которого непонятная сила забросила бог знает куда, нашел свою эскадру, и привел ее домой.
Но дело этим не заканчивается. Ибо Жменя за время путешествия стал не только бароном фон Жменевым, но и нашел родню – названную сестру и двух дедов. И если со старшим бароном фон Жменевым все в принципе ясно, то вот с Лешим, ясного маловато. Но старый лесной дух научил Жменю многим мудростям и хитростям, обучил ходить по Лесным Тропам, и главное – по межмировым Тропкам и Стежкам.
А Морской старец, с которым Жменя породнился еще во время первого выхода в море ( ну кто ж думал. Что простой военно-морской обычай имеет такую древнюю историю), открыл Женьке морские Пути.
И теперь Жменя сделает все, чтобы спасти мир деда-Лешего. Или хотя бы эвакуировать, кого сможет.
Третье августа тысяча девятьсот второго года. Санкт-Петербург.
Начало августа тысяча девятьсот второго года в Сакт-Петербурге выдался весьма прохладным. И даже ранним утром чуть парило изо рта. Но крупному темноволосому мужчине, выскочившему на перрон, не дождавшись полной остановки литерного поезда, это было в радость.
– Ага, соскучился по нашим хлябям-то!
– Высоченный и, несмотря на раннее утро, чуть пьяный парень в мундире нараспашку, радостно обнял брюнета.
– Насмотрелся я на твои фотографии в жарких странах в объятиях чудищ морских, аж позавидовал, захотелось к тебе, вместе с Владимировичами поехать! Те, правда, вроде как рванули подальше от батюшки и поближе к бутылкам и девочкам.
– Миша!
– Великий Князь Александр Михайлович обнял своего кузена.
– А что же не приехал? Я был бы очень рад, да и Настя, кузина наша, тоже. Из объятий какая-то балерина не выпустила? Кузенов-то, и Кирилла и Бориса, дядюшка и тетушка тут контролируют, вот они в Порт-Артуре и во Владивостоке оттянулись по-полной.
– И довольно, гулко рассмеялся.- Легенды об их похождениях уже ходят.
Строй гвардейской пехоты хранил невозмутимое молчание.
– Поехали, поехали! У меня есть новинка, аппарат-проектор синематографа, дома тебе много чего занимательного покажу. Уж надеюсь, что Ксения на тебя не сердится из-за какой-либо выходки?
– Александр Михайлович, в кругу своей семьи великих князей Романовых , весьма многочисленной, слава богу, именуемый просто Сандро, подхватил кавалериста под руку, и потянул к карете. Обычной такой скромной и добротной карете.
– Поехали!
– чуть пьяненько мотнул головой Михаил, тоже великий князь, к тому же наследник престола Российской Империи.
– А Ксения нет, не сердится. Маман сердита, то да, а все остальные вроде как нет. И никаких балерин... надоели! Мне тут одна вдовушка подвернулась, из Финляндии. Но это между нами!
– Поехали, утешитель вдовушек.
– Великий князь Сандро хлопнул ладонью по литому плечу взбаломошного, но любимого кузена. С Михаилом ему было легко, не надо было юлить и политиканствовать. Чему великий князь был весьма рад, все же обрести лучшего друга нечаянно-негаданно многого стоит.
– Ну, как вообще там? На Дальнем-то Востоке? Смотрю, загорел как дочерна, наши тетушки могут быть веьма недовольны. А вообще, твое босоногое и простоголовое фото поразило женщин Росиии в самое сердце. Это ж надо так додуматься сняться, около Чудо-Юды морской, как простой рыбак. А барон-то фон Жменев, который там на фотографии с тобой, по другую сторону рыбины... Ну, дуэлянт-то наш, на фотографии стоит с голым торсом, так по нему тут вообще барышни с ума сходят.
– Фон Жменев-то? Боюсь, что этим барышням ничего не светит. Анастасья Ильинична им никакого шанса близко не даст.
– Сандро откинулся на спинку сидения и снова довольно засмеялся.
Никто бы и не подумал, что за сейчас внешним видом довольного молодого аристократа скрывается на данный крайне напряженный соправитель империи. Пусть и один из младших многочисленного клана Романовых, но начавший набирать политический вес и силу. И работавший изо всех сил, чтобы избежать катастрофы. Хотя, стены домов такого родного Санкт-Петербурга внушали спокойствие и уверенность, что все будет хорошо.
– Далековато ты высадился, от дома-то... пока до Мойки доберемся, половину города придется проехать.
– Михаил поудобнее откинулся на скрипнувший под его весом диван.
– Зато никто не узнает. Меня на центральных вокзалах караулят, щелкоперы и фотографы. Отец писал, та моя фотография с синим марлином народ малость с ума свела, всеобщее помешательство какое-то. Так что ты прав. Когда ночью города проезжал - еще ничего, но днем... В Казани дамы и барышни чуть ведь оцепление не смяли, вот ведь чумные на всю голову.
– Сандро покачал своей головой.
– Ага, читали мы с Николаем телеграмму казанского полицмейстера, смеялись. Ну, что ты хочешь, татарки народ буйный.
– А так же русские, полячки, и прочая, прочая прочая... Но рыбалка там, в тех дальневосточных краях, на самом деле...
– тут Александр Михайлович восторженно зажмурил глаза.
– А особо на эти новомодные снасти, которые на яхте барона установлены. Я, кстати, у него три подобные яхточки заказал, мне, тебе и Николаю... фон Жменев обещал к нынешнему октябрю их в Питер пригнать. Конечно, такой рыбы тут, на Балтике нет, но тоже море не пустое. Зимой, правда, на такой скорлупке в наше море не выйдешь, не дай бог льдиной навернет, но летом порыбачим, братец. Но придумывай название. Флотилия наших яхт будет флагманской в нашем императорском обществе рыболовов.
– Если время будет, то почему б и нет?
– Наследник задумчиво поглядел в окно, где разгоралась заря.
– Да и рыбалку надо вместе с охотой в законное поле вводить, а то дичи не остается, все выбили.
– О, вспомнил.
– Сандро вытащил из саквояжа большую, обшитую сафьяном папку, протянул ее Михаилу и добавил огня в керосиновой лампе.
– Полюбуйся.
– Да уж. Это не с газетных страниц смотреть. Отменные фото!
– Михаил долго перелистывал альбом с большими цветными фотографиями, порой восхищенно присвистывая или цокая языком.
– Надо же, каков мастер делал отменный, такого бы и в столицу не грех пригласить ателье держать.