Мы сели с Ай за один стол. Рядом было еще одно пустое место. И тут к нам подходит какая-то очень худая девушка. С виду можно сказать, что у нее анорексия.

«Мммммм… Можно… сссссссс… с вами сесть?», – сильно заикиваясь, и, при этом, очень сильно моргая глазами, спросила она.

– Хаааааааааа, нет конечно! Пошла от сюда вон!! – проорала Ай, доведя девушку до слез.

В испуге, девушка с подносом убежала.

Приготовленную еду было невозможно есть! Подумать только – на завтрак зачерствевшие булки с явно протухшей колбасой. Я сразу это поняла, потому что очень сильно воняло.

Я решила воздержаться от еды и все отдала Айе. Она съела с удовольствием.

Тут в зал вошла медсестра с дубинкой и с двумя санитарами, которые ранее меня волокли в карцер.

«Она?», – с диким видом спросила она.

«Оооооооона…», – ответила девушка с подносом.

Медсестра раз пять ударила дубинкой по пальцам Айе. Она аж вскрикнула от боли. Шуму было очень много. Потом ее скрутили санитары и куда-то поволокли.

Затем медсестра ушла, а заикающаяся барышня мерзко и ехидно улыбнулась мне прямо в лицо и проследовала за ней. Я же буквально сразу пошла к другой медсестре, которая сидела в углу.

– Здравствуйте. Можно мне как-то поговорить с врачом? – спросила я.

– Пошла в палату быстро! Врач ходит по расписанию!!! – огрызнулась она в ответ.

Я не стала отвечать ей, как я это делаю обычно, а просто молча пошла в свою палату, надеясь на то, что мой врач мой делает обход и по утрам.

И, бинго… Он пришел снова спустя 10 минут.

Павел Викторович снова, как и прежде, молча вошел и сел, а потом заговорил со мной.

– И снова здравствуйте, Виктория. Как ваше самочувствие?

И тут я, не выдержав, стала ему все высказывать! Я говорила о том, как мне тут плохо и что я хочу домой. Я была в сильной истерике и даже не знаю как это у меня вообще получилось. Но я начала рыдать и не могла остановиться.

Павел Викторович замолчал и спустя 10 минут воскликнул: «Санитары! В 20 палату. Бегом в комнату на ток!».

Я немного успокоилась, но снова впала в слезы. Я поняла, что сопротивляться санитарам бесполезно. Я и не сопротивлялась, но когда они меня уводили, я оглянулась посмотреть в лицо врачу и увидела – как он пустил слезу.

«Что? Что это может значить? Он что-то знает? Или скрывает?» – подумала я.

Потом меня посадили на стул, привязали, подключили мне к голове ток и начали пропускать через меня высокое напряжение.

Я кричала так, что надорвала свои связки.

А потом… Я просто отключилась.

Я очнулась от мощного потока холодной воды, которым меня хорошенько поливала медсестра. Сознание было слегка затуманенным. Ощущалась сильная слабость.

Я закрыла лицо руками, пытаясь избежать воды, и нервно крикнула: «Хватит!».

– А ну закрыла свои рот и убрала руки!!! – прошипела она.

Сидя в душе на плитке, я просто опустила руки. Мне оставалось только терпеть, в то время как меня окатывают очень холодной водой.

«Стоп душевые процедуры!» – раздался голос медсестры.

Она повесила душ и ушла, а я осталась сидеть и дрожать от холода. Свет так и не погасили.

Я прилегла на плитку. Мне очень хотелось спать, и было уже все равно на то, что она холодная. Ведь я могла попросту простудиться и заболеть. Но я не думала об этом. Мне просто хотелось спать.

Но как только мои веки начали опускаться, так вдруг…

– Встала и пошла за мной!!! – услышала я голос сзади.

Я очень медленно стала подниматься, прикрывая грудь и нижнее место своими руками, и вяло-вяло пошла за медсестрой.

– Пошевеливайся!!! – кричала мне вслед медсестра.

Я не могла идти быстрее. Мои ноги подкашивались, сил не было практически никаких.

Мы подошли к карцеру, и я даже не стала спрашивать почему. Я просто хотела спать, будучи сильно изнуренной.

За мной закрыли дверь. Мне показалось, что в карцере свет стал более ярким. Удивительно, ведь до этого было намного темнее.

На кровати лежала одежда, и на ней было написано – «одевай».

Я, не задумываясь, сразу оделась. Это были не робы, а обычная простая повседневная одежда. Та, в которой люди ходят днем.

Одев одежду, я прилегла поспать.

Проснулась я от какого-то стука, Свет был такой же яркий. Перед дверью лежал какой-то конверт.

Я открыла его, а там были какие-то ключи, и лежала записка следующего содержания: