– Мам, ну, когда? Хочешь, сейчас побреюсь?

– Нет! Нет! К столу, все стынет! Я для кого целый день у плиты?

Антон скинул куртку и, повесив на плечики, убрал в шкаф. Переобувшись в тапочки, прошел в зал, где в центре, под люстрой с длинными висюльками, об которые и он, и папа Серёжа вечно царапали лбы, стоял накрытый стол. Во главе сидел именинник в выглаженной сиреневой рубахе и галстуке, которые показались Антону слишком вычурными. Слева от него – тётя Лариса, мамина сестра. Рядом с ней – ее, третий по счету, новоиспечённый муж, имени которого Антон еще не запомнил.

– Здравствуйте, – вежливо поздоровался Антон. Он протянул руку привставшему «третьему мужу», поцеловал в подставленную щеку тётку, наконец добрался до папы Серёжи. Они крепко пожали друг другу руки, обнялись.

– Ну, с днем рождения, пап Серёж, – Антон поцеловал отчима в гладко выбритую, резко пахнущую одеколоном, щеку. – У меня для тебя подарок, но он в комнате. Сейчас принесу.

Мать ворвалась в зал с букетом. Быстро расчистив место между салатами, она воткнула вазу с розами в центр стола, отгородив от всех третьего мужа сестры.

– Ну, скорей садись, мы без тебя не начинали, – она потянула Антона на стул рядом с собой.

– Мам, я только за подарком.

– Потом, Антош, все стынет, – суетилась та, накладывая ему толчёную картошку и котлеты из большого блюда.

– Мам… – Антон посмотрел на нее из-под белёсых бровей. – Одна минута, – он пошел в комнату, слушая упреки матери вдогонку: «Вот такая молодёжь пошла…»

Антон быстро извлек подарочную коробку из шкафа и поспешил вернуться.

– Пап Серёж, я твои вкусы знаю, – объявил он с порога, сияя ярче люстры с висюльками, – потому, что они у меня такие же! – он вручил имениннику коньяк. – Настоящий Курвуазье иксо, выдержанный…

– О! Сынок, спасибо! – отчим расплылся в благостной улыбке. – Удружил!

– Ну, начнется пьянка, – проворчала мать. – Ларис, ну что, как не своя? – обратилась она к сестре. – Накладывай, не стесняйся. Миша, а вам чего положить?

«Михаил, значит», – машинально отметил про себя Антон.

– Мариша, ну что ты, – сразу принялся оправдываться отчим, – тут только на понюшку.

– Да знаем мы ваши понюшки, – мать приподнялась, принимая у Михаила тарелку и по пути поправляя помятые розы. – Да мне-то что? Только вот сердце у тебя…

– Раз в году можно, – отчим распечатал коробку, выдернул пробку из фигурной бутылки, понюхал. – Ммм… – довольно промычал он. – Антох, неси-ка бокалы! – он подмигнул сыну.

– Помочь? – выглянул из-за букета «третий муж».

– Спасибо, Михаил, сидите. Вы не знаете, где, – Антон пошел за бокалами. – Мам, тебе доставать?

– Нет, – мать тыкала вилкой в тарелку, выклевывая горошинки из оливье.

– Антош, а я не откажусь, – тут же вставила тетка.

– Ну, раз пошла такая пьянка, тогда и мне доставай, – сердито попросила мать.

Антон расставил бокалы. Папа Серёжа разлил, явно наслаждаясь булькающими звуками.

– Ребят, у меня тост, – сказал он, довольно приглаживая поредевшие на затылке седые волосы. Мать снисходительно приподняла круглобокий бокальчик с узким горлышком. – Мне как-то поначалу не очень везло в семейной жизни, много было разных бед…

– Серёж, ну к чему ты? – тут же встряла мать.

– А я, Мариша, к тому, что в какой-то момент мне даже стало казаться, что счастья семейного, его и нет вовсе. Ты все про меня знаешь, самый близкий ты мой человек, про беду мою… – сказал он и голос его чуть дрогнул.

Антон только знал, что первая жена у папы Серёжи долго чем-то болела и доставляла много хлопот, а потом внезапно погибла – попала под машину.

– Так вот, ребята, – продолжал с воодушевлением отчим, – эта женщина меня спасла самым натуральным образом, – мать поджала губы, ее глаза увлажнились. – Давайте выпьем за Марину Викторовну, которая сделала меня счастливейшим из мужей, как говорится. Она замечательная жена и мать! – все бокалы с Курвуазье взметнулись в воздух. – Спасибо, дорогие мои, Мариша, Антон, Ларочка, э… Михаил! Спасибо, что в этот праздник…

– Серёга, ты просто супер! – перебила его тетка Лариса и чокнулась с именинником первой.

– Да! – подтвердил Михаил, подскочил и неуверенно потянулся, чтобы тоже чокнуться.

– Серёженька, за твое здоровье, – мать наклонилась и поцеловала отчима в щеку, поправила перекосившийся галстук у него на шее.

Все выпили и тут же застучали вилками и ножами.

– Готовить Мариша умеет лучше всех, этого у нее не отнять, – нахваливал стряпню матери папа Сережа, уминая третью котлету.