Посмотрел на часы. Пора сниматься.

– Товарищ лейтенант, вижу костер, – доложил связист.

– Так, вижу.

На хребте за кишлаком появился костер, наверное, «духи» используют солярку. Переключаю внимание на кишлак и вижу остолбеневшее лицо Сафарова:

– Товарищ лейтенант, – Сергей показывает рукой.

На склоне нашей Черной горы метров триста ниже нас по уровню высоты загорелся фонарь – закрытый источник огня. Тут же «заиграла» серия миганий. Подключились кишлаки, ответили горы – заработала устойчивая система световых алгоритмов. Минут пять уверенной «иллюминации» и световая гирлянда исчезла.

Пришел в себя. Что же получается? «Духовские» сигнальщики поднимались на гору с обратной, то есть восточной стороны. Мысль об этом уже приходила, но они поднимаются не на вершину горы (во всяком случае, ночью), а на две трети вверх и передают собранную за день информацию дальним кишлакам и напрямую в горы. А как они от кишлаков выдвигаются к Черной горе?

– Мухаметзянов, НСПУ.

Ночным прицелом «пробежался» по местности от кишлака до хребта. Сектор наблюдения вправо был не очень небольшой – закрывала правая оконечность гряды, но кое-что было видно. Пытаюсь определить путь сигнальщика от Тарахейля до рубежа подъема на гору. Запоминаю предметы на местности, которые в последующем могут служить ориентирами. Зафиксировал. Пригодится для организации засады на сигнальщиков и наблюдателей на участке между кишлаком и горной грядой. Не думаю, что «духи», поднимаясь на гору, каждый раз ходят разными маршрутами – они у себя дома, чувствуют себя уверенно, тропок у них немного. Пожалуй, хватит. Достаточно, чтобы хоть как-то представлять информационный характер действий «духов» в восточном секторе зоны ответственности. Выводы были неутешительными: обмениваясь информацией, имеющей системный характер, противник проявляет активную деятельность. Так! Время? Поджимает, снимаемся. Сигнал «Вперед». Нам предстоял сложный и утомительный спуск в долину с последующим выходом на базу.

Изматывающий спуск в долину отбирал последние силы. Не сомневаюсь, это была первая боевая задача, отнявшая огромный запас физических возможностей каждого из нас в отдельности. Одно восхождение на вершину – победа над собой и слабостью. На базу возвращались с результатом, над которым предстояло еще размышлять, анализировать. «Иллюминация», устроенная «духами», подтверждала прежние выводы и намерения противника: в районе Тарахейль активизируются действия. Что бы это значило? Нужны были дополнительные сведения, которые бы расширили информационное поле о противнике. Мы, разведка дивизии, располагали только базовой основой, от которой следовало двигаться вперед.

Чем ближе приближались к позиции боевого охранения, тем явственней носы разведчиков ловили запах вкусного дыма. На востоке полоска светлеющего неба обозначила контур опорного пункта.

– Шесть, – крикнул боец из окопа.

– Пять, – ответил дозор.

Можно идти. Группа втянулась в траншею позиции взвода, на площадке возле ПХД скинули лыжи, рюкзаки, снаряжение, разведчики падали от усталости. Подбежал командир охранения.

– Ну, что? – схватил за руку Александр.

– Что-что? …твою мать, думал – криндец, не дойдем.

Присев на снег, я повалился на бок – хорошо бы полежать, расслабив уставшие ноги.

– Саш, согрей парней горячим чайком.

– Не беспокойся, Валер, чай готов и перекусить найдется – всю ночь поджидали вас. Скрынников по радио устроил разнос – ты как сквозь землю провалился. Доложил ему – в полосе разведки спокойно, красной ракеты не видно, но твоя радиостанция молчала.

Я кинул на кровать десантную куртку и буквально упал на стул, но, собрав волю в кулак, встал и подошел к умывальнику ополоснуть лицо и руки.

– Сто грамм не повредит, Валер, даже поможет.

Сашка из целлофанового пакета плеснул по кружкам желтовато-зеленую жидкость.

– Стоп-стоп, Сань, мне еще докладывать Скрынникову.

– Херня, Валер, не обижай меня, ешь картошечку и все будет в ажуре.

– Ладно, за успех нашего дела безнадежного.

Сосредоточившись, словно перед атакой, я опрокинул в рот омерзительную жидкость. Даже луковица не спасала от вони местной самогонки. С привкусом ацетона шароп растекался по венам, вызывая рвотный рефлекс. Чего там только не было! Абрикос, куриный помет, табак – в голову шибало так, что тормозило центры головного мозга и вызывало головную боль. Это вам не русская водочка, а местная гадость, от которой плавились мозги. Пойдет. Сейчас все пойдет.

– Значит так, – Сашка с аппетитом заедал шароп, – группу заметили метров за сто, в прицел БМД – на большем расстоянии. Нормально. Со стороны проезжей части движения не было, видеть вас не могли, так что – отдыхай, братишка.

– Хорошо бы, Санек, но там такое поле работы, а «светиться» «духам» не хотелось бы.

– Стоп, Валерик, рассказывай.

– Вывод один, Сань: в любой момент ожидай атаки. Там такая светомузыка «играет»! Не думаю, что у них много информации по базовому городку. Все-таки прикрытая войсками территория и просто так не зайдешь в закрытую зону. Ты первый на их пути, напасть на тебя, похоже, дело «духовской» чести. Черная гора – наблюдательный пост, с обратного ската сигналят фонарями – тебе этого не видно. Объем передаваемой информации большой. О чем? Ты, как на ладони, значит, о тебе – боевом охранении. И что получается? Нанести удар по тебе – это для «духов» самое удачное решение.

Машина подъезжала, осторожно минуя шлагбаум, заехала на рабочую площадку ПХД. Коробицын выпрыгнул из кабины.

– Здоров, дорогая пропажа.

– Привет, Серега, только не трогай – упаду.

– Загружайся, Валер, Скрынников ожидает.

– Кроет матом?

– Еще как!

– Домой, братва!

Дядя Миша ожидал доклада о нашей работе, чувствую, достанется мне. Ладно, все же есть о чем доложить начальнику…

– Хватит спать, подъем, – слышу голос Коробицына.

Открыл глаза. Уснул что ли? Сразу и не «врубился». Тент машины был поднят, разведчики, положив головы на плечи друг другу, спали безмятежным сном. За полчаса езды до лагеря все уснули от усталости. Перевалившись через задний борт, я встал у машины, ожидая высадку разведчиков. От палатки офицерского состава шел Михаил Федорович Скрынников, следом Комар.