— Да?! А что будет с моим отцом?

К моему ужасу он начинает тихо рыдать.

— Пожалуйста, не плачь, Найджел. Прошу тебя.

— Прости. Я очень нервничаю и переживаю за тебя. Ты говоришь так, будто тебе на нас насрать.

— Конечно, нет.

— Ты любишь меня, Стар?

— Да.

— Уверена?

— Абсолютно. — Мне приятно это говорить. По крайней мере, это правда. Я чувствую себя виноватой перед ним, потому что мне понравилось все, что Николай со мной делал, но больше чувствую виноватой, что мне хотелось большего, но это всего лишь физическое влечение с моей стороны. Я люблю Найджела. Очень сильно его люблю.

— Он уже что-нибудь с тобой сделал?

— Да.

Наступает потрясенная пауза.

— Ты имеешь в виду, что он даже не дождался ночи?

Я чувствую вспышку раздражения.

— Нет, Найджел. Он не стал ждать. Так же, как ты не дождался ночи, когда познакомился со мной.

— Тебе не понравилось, да?

Я никогда не слышала, чтобы он был настолько не уверен в себе.

— Послушай, Найджел. Я не хочу об этом говорить. Нам лучше не говорить об этом, что я с ним делаю.

— Значит тебе понравилось? — набрасывается он на меня.

— Я этого не говорила. Я сказала, что не хочу об этом говорить. Мне кажется странно, что ты меня об этом спрашиваешь.

Внезапно дверь в мою комнату резко с грохотом открывается. Я поворачиваюсь на звук, Николай заходит в комнату. Его лицо — маска ярости, я отступаю на шаг назад, настолько пораженная его видом. У меня отвисает челюсть. Вокруг его рта залегла белая полоса.

Я знаю, что мне не за что себя винить, но все же у меня появляется такое чувство, будто я сделала что-то неправильное, мне не следовало этого делать. Найджел продолжает что-то говорить в трубку, но я не слышу его. Я не могу оторвать взгляд от сверкающих яростью глаз Николая. Он направляется ко мне, вырывает телефон из моих трясущихся рук. Прислоняет к уху и слушает Найджела несколько секунд, затем открывает рот и говорит с таким призрением, что я даже отскакиваю в сторону.

— Не смей звонить ей, пока она находится в моем доме. Если я снова застукаю тебя, домогающуюся ее, я переломаю тебе все кости. — Говорит он настолько низким и убийственным тоном, что я с трудом могу поверить, будто это тот же самый человек, который совсем недавно кормил меня с вилки ягненком.

И прежде чем Найджел собирается что-то ответить, Николай со всего маха бросает телефон об стену. Тот разбивается от удара, разлетаясь на кусочки.

— О, боже мой, — с ужасом кричу я. — Папа. Мне могут позвонить из больницы. Мне просто необходим телефон.

Я несусь к стене, начинаю ползать по полу, собирая кусочки. Я пытаюсь собрать разломанные части, но у меня так трясутся руки, что не могу.

— Ты разбил его. — Я с ненавистью поднимаю на него глаза. — Ты разбил мой телефон. Как ты мог? Как ты смеешь? Сначала ты унижаешь меня, потом крушишь мои личные вещи. У тебя нет на это права. Ненавижу тебя. Ты настоящий тиран, — кричу я, и слезы начинают катиться у меня по лицу. — Ты лишил меня телефона. Высокомерный засранец.

Он приседает рядом со мной на полу, у меня продолжают течь слезы.

Я вижу, как подергивается нерв у него на скуле. Что-то мелькает в его глазах. Вдруг буквально долю секунды он выглядит смущенным, виноватым. Разве такое возможно? Потом его челюсть напрягается.

— У тебя будет новый телефон через час. — Он поднимается и выходит из комнаты.

Я падаю на пол, продолжая рыдать. Обычно я так не реагирую на столь незначительные вещи, но вероятно эмоции за весь день, наконец, прорвались наружу.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ

Николай

«Ты настоящий тиран»

Слова звучат у меня в голове как эхо. Мне казалось, что я убил этого ублюдка, но он не умер. Прошлое никогда не может умереть. Оно тихо лежит в темном колодце печали, и когда меньше всего ждешь появляется на свет божий. После стольких лет. Внешние шрамы зажили, но уродство под ними остается таким же заметным, как будто это было вчера. Я быстро отворачиваюсь от нее. Я не хочу, чтобы она видела. Не она. Я уже и так открылся перед ней. Я становлюсь слишком уязвим перед ней.

У меня рука дрожит, когда я закрываю за собой дверь. Я слышу ее плач и хочу вернуться, но не могу. Для меня это рискованно.

Прошлое. От него никуда не деться.

Оно не умерло.

Оно все еще зовет…

Двадцать шесть лет назад …

— Мальчики, спуститесь, пожалуйста, — кричит наша домработница Дуся.

Я сразу же поворачиваюсь к своему младшему брату Павлу. Поздняя осень, и мы оба в нашей комнате делаем домашнее задание. Его голова склонилась над альбомом, он усиленно что-то рисует. Возможно, он даже не услышал Дусю, но для любой повод хорош прерваться от домашнего задания.