Французского не знал Сауд, пришлось по-английски.

– Я люблю вас, мои дорогие. Я так долго ждал встречи с вами…

Я вдруг подумала, что не очень-то и нужна этой троице, потому что дети воспринимали отца спокойно.

– Может, вы пройдете в комнату от порога?

Что я еще могла сказать?

– У меня есть воздушный змей! – сообщил Сашка, конечно, по-русски. – Мама обещала, что мы завтра будем запускать.

Сауд вопросительно посмотрел на меня. Пришлось поработать переводчиком для собственных детей и мужа. Правда, я тоже застопорила на словах о воздушном змее. Помогла Настя.

Так общими усилиями мы и продолжили беседу.

Сауд потянулся за принесенными пакетами, чтобы отдать подарки детям.

Первой ахнула Машка, получив роскошную куклу чуть меньше нее самой. Кукла не просто закрывала глаза и двигалась, если её вести за руку, она напевала песенку и поворачивала головку.

Радиоуправляемая модель «Бугатти» для Сашки была не менее хороша.

– Ух ты!

Отец с сыном занялись освоением возможностей этого игрушечного чуда, а Машка потащила куклу к нам с Настей – хвастать.

И тут сказались особенности моей дочери. Машка привыкла играть с братом, её мало интересовали кукольные платьица, прически и прочая чепуха. Никакие мои книжки с картинками про принцесс и драконов не могли отвратить Машку от машин Сашки. Дочь всучила куклу нам и присоединилась к мужчинам, пытаясь поймать движущуюся машину. Сашка, недолго думая, притащил еще одну модель (заметно скромней, скажем честно) и устроил догонялки.

Пришлось забраться на диван с ногами, чтобы не мешать движению игрушечного автотранспорта.

Сын тут же отдал второй пульт мне, мы с ним нередко играли в два пульта. Теперь мне противостояли Сауд и его маленькая копия, а вторая копия с визгом металась между нашими машинами, то пытаясь на какую-то наступить, то удирая.

Пульт от «Бугатти» перешел в руки Сашки, и мы играли уже втроем – я и дети.

– Ах, та-ак?! А я вот как! Машка, удирай, этот монстр гоняется за тобой.

Я поймала взгляд Сауда. В его глазах было что-то такое… Нет, он не сдаст меня в полицию. Во всяком случае, сегодня не сдаст.

– Мам! – орал Сашка. – Не отвлекайся.

– Так нечестно, в моем пульте батарейка садится.

– Все плохие водители так говорят! – Сашка повторял фразу, которую я не раз произносила по отношению к нему самому.

– Сам ты плохой. Держись!

Батарейка действительно села.

А Настя позвала нас со стороны кухонного уголка:

– Идите кофе пить.

Я оставила малышню играть с новой машиной и пригласила Сауда:

– Хочешь кофе?

Он только кивнул. Пора поговорить, мы понимали это оба.

Взгляд, которым меня окинул муж, помогая подняться на ноги, был насмешливым. Я с вызовом поинтересовалась:

– Что?

– Как девчонка, – усмехнулся Сауд по-арабски.

– Это плохо?

Он только пожал плечами.

Неужели все так легко и просто – дети приняли Сауда с восторгом, а он вовсе не намерен отправлять меня за решетку или забирать малышей прямо сейчас?

Это же осторожно спросила и Настя. Конечно, по-русски.

– Не знаю…

Сауд смотрел вопросительно.

– Настя спрашивает, будешь ли ты пирог.

– Нет, спасибо.

– Кстати, я вас не познакомила. Настя, это Сауд, я о нем много рассказывала. Сауд, это моя сестра Настя.

– Ты говорила, что у тебя нет братьев и сестер. – Это по-арабски, чтобы не поняла Настя. Но она все равно поняла, а вот я ответила с трудом, все же прошло много лет, да и арабский я тогда выучила плохо.

– Мы с Настей сводные. У нас общий отец, но наши матери никогда не видели друг дружку. Такое объяснение тебя устраивает?

– Мне все равно.

Мы перешли на английский.

Все не бывает хорошо, мгновенно пробежавший из-за недоверия холодок быстро превратился в ледяной ветер. Я умудрилась усугубить положение вопросом:

– Как ты нас нашел?

– Пришлось побегать… Час назад я был готов отправить тебя за решетку.

– А сейчас?

Ответом был взгляд на вопившего во весь голос Сашку:

– Ма-ам! Она неправильно играет!

– Научи играть правильно.

Ясно, мой муж понял, что я главная в этом прайде, что без меня детям плохо. Арабы обожают своих детей и ради них готовы на все, в том числе оставить беглую жену на свободе. На некоторое время, конечно, не стоило обольщаться.