Снова ночью выброс случился. Предрассветный смог был настолько пропитан дымом, что влажная прохлада тумана в нем почти и не чувствовалась.
Потирая слезящиеся глаза, Райан откинул ветошь, служившую ему одеялом, и выполз наружу. Слева и справа в утренней серости вырастали знакомые фигуры. Разговаривать не хотелось никому. Люди кутались в свое тряпье, покашливали. Бабка Видана зашлась в приступе кашля, захлебываясь и хрипя. Соседи, обеспокоенно оглядываясь, поспешно отходили подальше. Райан сунулся помочь, но был остановлен цепкой рукой.
Annotation
Ури Геллер
Ури Геллер
Кор-14: Хочешь, я буду твоей тайной?
Снова ночью выброс случился. Предрассветный смог был настолько пропитан дымом, что влажная прохлада тумана в нем почти и не чувствовалась.
Потирая слезящиеся глаза, Райан откинул ветошь, служившую ему одеялом, и выполз наружу. Слева и справа в утренней серости вырастали знакомые фигуры. Разговаривать не хотелось никому. Люди кутались в свое тряпье, покашливали. Бабка Видана зашлась в приступе кашля, захлебываясь и хрипя. Соседи, обеспокоенно оглядываясь, поспешно отходили подальше. Райан сунулся помочь, но был остановлен цепкой рукой.
– Куда?
– голос Надзирателя звучал глухо.
Слова съедал фильтр-маска, закрывавший рот и нос коренастой фигуры в грязно-зеленом защитном костюме. Сегодня, по случаю ночного выброса, глаза Надзирателя были прикрыты круглыми стеклами плотно прилегающих к лицу очков, придававших мужчине сходство с диковинной рыбой. Райан недавно нашел такую в куче отбросов. Воняло от нее знатно, но он все равно с восторгом рассматривал полуразложившуюся тушку с потускневшей сине-зеленой чешуей, горбатым носом и белесыми шариками глаз навыкате.
– В-воды ннн-над-до д-д-дать, - буркнул Райан. Неужели Надзиратель не видит, как бабке Видане плохо? Да у нее даже кашель звучит, словно крик о помощи!
– Не подходи, она может быть заразна, - Надзиратель не спешил отпускать плечо мальчишки, сдавливая его до хруста.
Райан поморщился, но снова попытался вырваться. Старуха задыхалась, и паника постепенно захватывала разум, не давая думать ни о чем другом, кроме как о том, что без кружки воды несчастная помрет. Попросту сердце не выдержит надрывного кашля и остановится. Такое уже случалось. Многие, особенно старики, плохо переносили утренний смог. А сегодняшний был особенно едким. Райан чувствовал жжение в глазах, мир расплывался, причем, не столько из-за утреннего тумана, сколько из-за наворачивающихся слез. Нужно будет лицо хотя бы тряпкой завязать: несмотря на все старания дышать неглубоко, жжение в носу и горле уже давало о себе знать. Еще немного, и оно спустится в легкие, и тогда Райан сам станет пытаться его выкашлять - вместе с легкими.
– Я сам дам, - решил Надзиратель.
– Топай, не задерживай транспорт.
Райан покорно поплелся к зияющему черным провалу в брюхе огромного неповоротливого транспорта. Обитатели свалки стекались к нему молчаливыми тенями. Уже ступив на шаткий, скрипучий пандус, мальчишка оглянулся. Надзиратель спешил к транспорту. Его грузная фигура неловко переваливалась, лавируя между кусками арматуры и прочим хламом. Райан прислушался к своим ощущениям. Паника отступила, остались усталость и жжение в груди. Не стоило так глубоко дышать, смог все-таки проник в легкие. А была ли паника? Сейчас он не мог уже сказать точно. Ощущение казалось чужим. В последнее время с ним все чаще такое случалось: "не свои" чувства, мысли и воспоминания возникали и пропадали внезапно. Райану оставалось лишь гадать, с чего бы это вдруг у него заныл низ живота, или приступ смеха напал без причины.
И без того стеснительный - спасибо сильному заиканию - мальчишка, вообще старался теперь держаться подальше от косившихся на него с подозрением соседей. Что с ним творилось, он не знал, но справедливо опасался, что прочие могут это не принять. Иногда мелькала мысль, что было бы здорово, чтобы все стало, как раньше. Но потом наступала ночь, и приходили сны. И эти сны он не променял бы ни на что на свете.
"У моей любви черные глаза. Я ее вижу во снах. Она несется среди облаков - гордая наездница, оседлавшая стихию," - прошептал Райан одними губами. Когда он разговаривал вот так, мысленно, проговаривая слова про себя, то никакое заикание его не беспокоило. Но стоило открыть рот, чтобы повторить гладко звучавшую в мыслях фразу, как противные слова начинали уворачиваться, не давая поймать себя за первую букву.
– Что ты там бормочешь?
– Надзиратель, добравшийся до транспорта, грубо подтолкнул замешкавшегося мальчишку в спину.
– Н-н-н-н...
– Райан хотел сказать "ничего", но забуксовал.
– Молчи уже, мне все равно плевать, - в приглушенном фильтром-маской голосе прозвучало явное раздражение.
– Эй, засранцы, вам сегодня повезло!
– крикнул Надзиратель разместившимся на лавках людям, дождавшись, когда дверь транспорта закроется.
Повинуясь знаку, охранники двинулись вдоль рядов, раздавая утренние пайки и пропитанные остро пахнущим антисептиком куски ткани. Повезло, как же. Похоже, выброс был особенно вредным, раз хозяева разорились на меры защиты. Тут еще вопрос, кому повезло больше: тем, кто трясется сейчас в транспорте, направляясь в самое сердце подернутого черным туманом поля отбросов, вооружившись сомнительной защитой в виде тонкой тряпочки, или тем, кто остался в поселении без всякой защиты, но в стороне от основного облака.
***
Лента конвейера с трудом просматривалась сквозь смог и резь в глазах. Подумав, Райан натянул ткань пропитанной антисептиком повязки до самого лба. Ткань оказалась достаточно тонкой, чтобы сквозь нее было видно ползущий по конвейеру мусор, а резь немного поутихла, даже получилось более-менее сносно проморгаться.
Возможно поэтому, Райан и сумел углядеть среди кучи строительного лома его. Небольшой плоский камушек почти правильной пятиугольной формы с аккуратной круглой дырочкой. Синенький такой, неожиданно яркий. Воровато оглядевшись по сторонам, он схватил камушек и сунул в карман.
Сирена взвыла над полем неожиданно громко и пронзительно. Обычные звуки в тумане скрадывались, но не этот противный, скрежещущий вой. Лента конвейера, вздрогнув, замерла.
– Всем отойти на три шага назад!
– эхом прокатился приказ из громкоговорителей.
Райан поспешно отступил, сделав пару лишних шажков. Все-таки, шаги у взрослых пошире будут, чем у тринадцатилетнего мальчишки, пусть и весьма рослого для своих лет.
Слева послышался шум, вскрик - кто-то не успел отступить на нужное расстояние - грохот перевернутой корзины. Проверка. Проверки были нередкими. Мусор мусором, но работали люди на конвейере, выбирая из месива отбросов ценные металлические части, а значит, постоянно пребывали в искушении. Титан, платина, иногда палладий - на черном рынке можно выгодно продать. Обломки микросхем, проводка внутри кусков бетонных стен, раздробленных и местами оплавленных неведомой силой. Откуда свозили этот мусор, Райан не знал, да и не интересовался особо. Точнее, ему-то было интересно, но не настолько, чтобы вести расспросы. Излишнее любопытство на свалке не приветствовалось, свои же могли заложить. К тому же, с его заиканием, пока парень договорит вопрос до конца, собеседник уже забудет, с чего тот начал. Заикался Райан, сколько себя помнил. Правда, помнил он не так уж много - лишь годы, проведенные в этом поселении на свалке. До этого все было, как в тумане. Хотя, куда уж туманнее, чем свалка: смог над полями отбросов не рассеивался никогда.