Оставалось пощупать младшую в тюрьме. Предложить ей помощь, подружиться, а дальше уже действовать по обстановке. Но с самого начала все пошло не так. Свидание разрешили, она вышла, поглядела равнодушно, сказала, что знать не знает никакого дяди из Гамбурга, развернулась и ушла. Пришлось дачку, что с собой привез, презентовать другой арестантке - та тоже свиданки дожидалась. Разговорились. Она оказалась шлюхой из Венгрии по имени Магда. Девка ногастая, крепкозадая. Работала на трассе под Мюнхеном, отбивала хлеб у местных блядей. Те решили с ней разобраться, прихватили ее вчетвером. В итоге у одной путаны был сломан нос, у другой выбит каблуком глаз, остальные разбежались сами. В общем, объект достойный уважения. А когда выяснилось, что она однокамерница младшей, то вербануть ее стало просто необходимо. С учетом ее положения, это было не-сложно - еженедельные посещения, передачи, небольшие суммы, разговоры за жизнь.

Через два месяца Магда откинулась, и общение стало регулярным. Платная любовь позволяла маскировать реаль-ный интерес. Бывшие сокамерницы поддерживали перепи-ску. Магда была неряхой во всем, кроме секса, ее письма в беспорядке валялись на столе, и прочесть их можно было без особых ухищрений. В них звучала одна и та же тема - встреча с подругой в Москве после освобождения, после чего ее жизнь должна была резко измениться к лучшему. Создавалось ощущение, что эта встреча была обязательным условием благодатных перемен, неким ключом, разделен-ным на две половины.

Срок освобождения младшей близился, а появляться в Москве было все еще опасно. Пришлось ее встречу со стар-шей отложить с помощью нехитрой комбинации. Она све-лась к написанию двух писем: одного якобы от Магды к старшей в Москву, а другого - от Ады, выдуманной мос-ковской подруги старшей, к младшей в тюрьму. В обоих письмах сообщалось о скоропостижной смерти каждой из подруг.

Магда во время очередного сеанса любви поделилась новостью: младшая освободилась и уехала в Израиль. Еврейчик тоже скоро откинулся по амнистии. Впрочем, было уже не до них. Жизнь в России стремительно менялась. Наступали небывалые времена. Для тех, кто хорошо знал страну изнутри, возможности открывались фантастические. Бояться было больше нечего, и бизнес удалось раскрутить заново, не пересекаясь до поры с Коляном.

Когда же страна была в целом благополучно разворо-вана и поделена, наступил закат "золотого века" баснословной коммерции. Вообще говоря, сказочные вре-мена продолжались, но лишь для ограниченного круга приближенных к новому пахану, подмявшему под себя страну, податливую, как барышня из фабричного поселка в пригороде Иваново.

Наступил момент для завершения так надолго заморо-женной операции. Следовало "оживить" обеих подруг с помощью новых писем, свести их вместе, явиться в нужный момент самому и решить все вопросы.

Но жизнь, как это часто бывает, ускорила события: младшая сама собралась в Россию на гастроли. Пришлось срочно лететь в Москву, чтобы оказаться в нужное время в нужном месте.

Как всегда, на месте требовалась помощница. После нескольких дней наблюдений подвернулась подходящая кандидатура. Потом "случайная" встреча, ночной клуб, немного клофелина в алкоголь, некоторое количество денег, и на свет появился "связной агент Людик". Смешно, ей-богу. Знала бы она, насколько точно обозначила собствен-ную роль. Глупый батончик...

Глава II. Воскрешение из мертвых

Тем же утром на другом конце Москвы Алик собирал-ся к Симе. Он поставил на плиту чайник и переключился на незаконченный шахматный этюд.

День начинался как обычный выходной. Все было привычным: по-воскресному немноголюдная, полная слю-дяного солнца улица, дырявые тени от старого тополя, голубиная воркотня под крышей. Разве что влетевший в форточку майский жук выглядел совершенно неуместным в октябре и вдобавок был противоестественно крупным - размером с желудь. Жук по крутой глиссаде пересек комна-ту и с размаху совершил жесткую посадку на шахматную доску, сбив белого короля и теснивших его черных пешек. У насекомого был густо поросший белесыми волосками щи-ток, отчего черная блестящая головка казалась увенчанной седой, как у Эйнштейна, шевелюрой.

Одетый в одни трусы Алик, погруженный в анализ ладейного окончания, очнулся, взглянул на часы и начал торопливо собираться. Жук занял позицию в центре доски и угрожающе выдвинул вперед суставчатые усики, по-хожие на миниатюрные зубные щетки. Алик порыскал по комнате глазами в поисках тряпки или салфетки и, не найдя ничего подходящего, с опаской накрыл жука тя-желой фарфоровой ступкой.

Впрочем, если обращать внимание на всякие мелочи, странным в тот день был не только жук. Когда Алик, спустя полчаса, вышел из метро, солнце было уже скрыто плот-ными серыми тучами, и вдоль голой тополевой аллеи тянул пронизывающий ветерок. С другой стороны, всякому известно, что неожиданная перемена погоды в Москве - обычное дело. Алик поплотнее запахнул полы джинсовой куртки и прибавил шагу. Подходя к Симиному дому, он остановился у газетного киоска, и тут произошла еще одна странность - пустынная прежде улица внезапно наполни-лась разномастными людьми, словно вдруг явилась кино-съемочная группа или цыганский табор. Расплачиваясь за газеты, Алик почувствовал на себе взгляд и обернулся. Из толпы на него изучающе смотрел высокий, хорошо одетый старик с торчащими из-под элегантной шляпы чересчур пышными, какими-то бутафорскими бакенбардами.

Спустя пять минут Алик уже входил в Симину квартиру с кипой газет под мышкой.

– Опять опаздываешь!
– услышал он каркающий голос.
– Никак вас к порядку не приучу...

– Это все из-за твоих газет, - проворчал Алик.
– Зачем они вообще тебе нужны? Сейчас все нормальные люди получают информацию из интернета.

– У вас, молодых, теперь все происходит через этот

электронный анус, - ворчливо отозвалась Сима.
– И кино, и новости, и учеба, и дружба, и любовь. Всю пищу для ума и души вы теперь черпаете из одной и той же интернет-лохани - эдакие духовные поросята.