– Что с тобой тогда случилось? Объясни, – потребовала обеспокоенная Рене.

– Не знаю. Помню только, что мы поспорили с ребятами, кто сможет отыскать замок в лесу.

– О Господи! – побледневшая Рене схватилась за сердце. – Белла, сколько раз просила тебя не соваться в лес? Нечистый он, дочка.

Трудно понять, была ли права Рене или существовало иное объяснение случившемуся, но лесное путешествие напрочь стерлось из памяти Беллы…

***

Спустя пять лет…

Время шло своим чередом, в маленьком городке ничего необычного не происходило. Правда, лес с каждый годом разрастался все больше и больше, грозя захватить не только сельские пастбища, но даже окраины города. Местные крестьяне приходили в отчаяние – у них оставалось все меньше и меньше плодородной почвы, чтобы сеять зерно и выращивать овощи. Горожане тоже страдали из-за дефицита продуктов. И думать было нечего, чтобы пойти в Большой лес за грибами или ягодами. Пасти скот или охотиться в непролазных чащах тоже стало невозможно.

Несколько лет назад предприимчивый и изворотливый горожанин Бертран попытался наладить производство по изготовлению деревянной мебели, благо дефицита в древесине не было. Как обнаружилось, делать мебель из деревьев Большого леса тоже невозможно. И неважно, какие деревья пускали на переработку: будь то дуб или сосна, иметь с ними дело оказалось крайне сложно. Все деревья шли неимоверной твердости и прочности. Единственным выходом явилась продажа досок и брёвен для строительства. В город стали частенько наезжать торговцы из дальних селений, с целью купить материал для строительства, а Бертран сделался богатым и важным господином.

Тогда в семье Беллы Свон и случилось большое горе: умер отец. Не помог ни приезжий доктор, которого несколько раз приглашала заплаканная и убитая горем Рене, ни просьбы к Богу, с которыми непрестанно обращалась к Всевышнему Белла. Вслед за смертью Чарли нагрянула нищета. Все скромные сбережения ушли на оплату доктора и пожертвования церкви, пока Чарли болел. То, что Белла продолжит обучение в монастыре, исключалось – платить за учёбу нечем и некому смотреть за малышами. Когда умер Чарли, Белле исполнилось семнадцать, Джине – шесть, а погодкам, Стефану и Бенжамину, – два и три годика…

Рене считала, что ей очень повезло, когда ее приняли на службу в богатый дом господина Бертрана. Она присматривала за челядью и вела учёт продуктов, которые подавались к столу. Рене пропадала на службе с раннего утра до позднего вечера, приходила уставшая и изможденная, но хотя бы на её жалование можно было содержать дом и прокормиться.

– Мама, я сегодня тоже пойду с тобой на службу. Я знаю, что с приездом на зимние каникулы Джеймса у тебя прибавится работы вдвое.

Джеймс – единственный сын Бертранов. Родители оплатили Джеймсу учебу, он почти год не появлялся в городе и только несколько дней назад прислал письмо, что едет на каникулы. К приезду молодого господина готовились с размахом.

– Нет, Белла, – возразила Рене старшей дочери. – У тебя и так много работы по дому. Да и мне спокойней, когда знаю, что малыши под присмотром.

– На рынок схожу с утра, – упрямо ответила Белла матери. – Бельё буду штопать вечером, а за Стефаном и Бенжамином присмотрит Джина.

– Хоцю с Беллой, – смешно коверкая слова, расхныкался карапуз Стефан. Малыш подбежал спереди к старшей сестре и, протягивая вверх обе ручонки, требовал взять его на руки.

– Белла, – вцепился в юбку девушки с другой стороны маленький Бенжамин. Разговаривать пока что он не умел, но тоже хотел выразить своё желание остаться со старшей сестрой.

– Стефан.

– Бенжамин.

Белла по очереди брала крох на руки и сажала за обеденный стол.

– Дзына ругала нас и сбезала от нас, – пожаловался Стефан на Джину.

Малолетняя нянька, которой едва исполнилось шесть, показала брату-предателю кончик языка и скорчила дурашливую рожицу.

– Джина! – пристыдила её старшая сестра. – Как можно?

Белла постаралась успокоить малышей. Пригрозила Джине, что ей не поздоровится, если бросит братьев и удерет во двор, пока взрослых не будет дома.

– Через месяц Рождество, и все хотят, чтобы на столе были сладкие пироги и варенье, потому придётся потерпеть.

– А анисовые конфетки будут? – мечтательно спросила Джина. При воспоминании о конфетах, которые когда-то приносил домой папа Чарли, у малышки загорелись глаза.

– Будут, – соврала Белла, наливая в миску жидкую похлебку.

Когда старшая дочь выложила на стол остатки тёмного ржаного хлеба и бережно, стараясь не уронить ни единой крошки, разделила его между малышами, у Рене заныло сердце. Надо бы испечь побольше хлеба, но муку приходилось экономить…

– А цто такое «кафеты»? – переспросил Стефан, гордо восседая на большом стуле. – Я тозе хоцю.

Рене не выдержала, заплакала.

– Мама, не плачь, – кинулась Белла к матери.

Малыши из-за стола испуганно поглядывали на взрослых, не понимая причины слёз. «Наверное, из-за этих непонятных «кафет», известных только вреднющей Дзыне», – решил Стефан.

– Надо надеяться на рождественское чудо – тогда оно обязательно исполнится, – Белла старалась приободрить Рене.

– Самое большое чудо в моей жизни – это ты, Белла, – растроганно произнесла измученная постоянными трудностями женщина. – И что бы я без тебя делала?