Собаки собрались на новом месте отдыха. Некоторые лакали воду, некоторые зализывали раны, на поверхности неспешной реки Мошуйхэ плясали древние солнечные блики, над насыпью высунул голову дикий заяц-недоросток, но испугался так, что душа ушла в пятки, и бросился наутёк.

Собачья свора нежилась в лучах тёплого осеннего солнца. Три наших пса сидели в вершинах треугольника, зажмурив глаза, словно бы вспоминали былые годы.

Красный вспомнил, какую спокойную жизнь они вели, когда охраняли двор хозяев винокурни, — тогда ещё живы были две старых жёлтых собаки. Хотя у пяти псов временами и случались стычки, но в основном они мирно сосуществовали. Красный был тогда самым хилым и маленьким, он запаршивел, и его выставили прочь из собачьей конуры. Потом он повалялся на восточном дворе на жмыхе, оставшемся после производства гаолянового вина, парша прошла, он вернулся обратно, но всё равно держался особняком: ему претило, что Чёрный и Зелёный обижают слабых, но перед сильными заискивающе виляют хвостами.

Красный знал, что вскоре состоится битва за место вожака, поскольку споры теперь происходили исключительно между тремя вожаками — свора вела себя мирно, просто того пёстрого кобеля невозможно было исправить, и он был постоянным источником беспорядков.

Наконец подвернулся удобный случай. Старая сука с драным ухом ткнулась холодным мокрым носом в нос Чёрного, после чего повернулась и призывно помахала ему хвостом. Чёрный поднялся и предался утехам со своей старой возлюбленной. Красный и Зелёный наблюдали за происходящим. Красный просто спокойно лежал, искоса поглядывая на Зелёного. Вдруг Зелёный, словно молния, метнулся к Чёрному и прижал его к земле, пока тот был занят заигрываниями.

Все собаки вскочили, глядя на их ожесточённую схватку. Зелёный без промедления воспользовался всеми преимуществами внезапного нападения, вцепился Чёрному в шею и начал с силой трясти. Шерсть на загривке Зелёного встала дыбом, а из горла вырвался рык, подобный раскату грома.

От укусов у Чёрного закружилась голова, он дёрнулся что было мочи, и в итоге Зелёный отхватил у него лоскут шкуры размером с ладонь. Чёрный поднялся, от резкой боли всё тело дрожало. Он обезумел от злости, решив, что Зелёный напал на него исподтишка в нарушение всех собачьих правил. Хороший воин не станет тайком подсыпать яд, тогда и победа окажется бесславной! Чёрный пёс дико залаял, опустил голову, кинулся на противника и вонзил зубы в шерсть на груди. Зелёный ухватил Чёрного за раненую шею и начал отрывать один за другим шматки плоти и глотать её. Чёрный разжал пасть. Зелёный тоже ослабил хватку. Вырванная на груди шкура болталась, как дверная занавеска. Красный медленно поднялся, смерив холодным взглядом соперников. У Чёрного была почти сломана шея, он не мог толком поднять голову — сколько ни пытался, она повисала. Чёрный уже ни на что не годился. Зелёный свирепо посмотрел на побеждённого, самодовольно оскалился и завыл. Потом повернулся и увидел прямо перед собой длинную морду Красного. Зелёный затрепетал. Красный пристально глянул на него, а потом бросился вперёд, пустил в ход свой излюбленный приём и повалил раненого Зелёного на землю. Не давая сопернику подняться, Красный развернул голову, ухватился за оторванный лоскут шкуры и с силой дёрнул, обнажая мышцы на груди. Зелёный вскочил, полоса меха волочилась между ног, подметая землю. Он издал громкий визг — понял, что всё кончено. Красный ударом лапы сбил едва державшегося на ногах Зелёного, и тот два раза перекувырнулся. Остальные собаки не стали дожидаться, пока Зелёный поднимется, и он под градом укусов превратился в кучу кровавых клочьев.

В этот момент Красный, уничтоживший сильных соперников, высоко задрал хвост и взревел, глядя на окровавленного Чёрного. Тот в ответ тоже залаял, поджав хвост. Его зелёные глаза уставились на Красного, и в них светилась мольба о сострадании. Жаждавшая поскорее завершить бой стая, словно взбесившись, кинулась на Чёрного, и тот прыгнул в реку, решив покончить с собой. Его голова сначала ещё появлялась над водой, но скоро пёс пошёл ко дну, а на поверхность с бульканьем всплыли несколько пузырьков воздуха.

Стая окружила Красного и, оскалив белоснежные зубы, торжественно завыла, глядя на бледное солнце в небе, которое в эту пору так редко бывает ясным.

Внезапное исчезновение собачьей своры беспокоило отца и его команду, внеся сумятицу в их упорядоченную жизнь. Осенний дождь хлестал по всему живому, издавая монотонное шуршание. Не испытывая возбуждения от сражений с бешеными собаками, отец и все остальные чувствовали себя подобно курильщику опиума без очередной дозы: из носу текло, они зевали, их постоянно клонило ко сну.

Утром на четвёртый день после исчезновения собак отец и остальные лениво собрались на краю низины и, глядя на клубившийся над низиной туман и смрад, наперебой обсуждали, чем заняться.

Хромой уже сдал винтовку, вышел из отряда охотников на собак и отправился в дальнюю деревню за кусок хлеба помогать младшему двоюродному брату в харчевне. Слепому нечего было делать, и он сидел у хибарки, болтая с болевшим дедушкой. Остались отец с матерью, Ван Гуан и Дэчжи.

Мать сказала:

— Доугуань, собаки не вернутся, они боятся ручных гранат.

Она посмотрела на три собачьих тропы и больше остальных хотела, чтобы собаки вернулись: ведь спрятать на пути своры сорок три ручных гранаты было её блестящей идеей.

— Ван Гуан, — велел отец, — сходи-ка ещё раз на разведку.

— Да я ж вчера ходил! Собаки устроили бойню к востоку от моста. Зелёный помер. Они наверняка разбежались. Хватит нам тут зря время терять, надо быстрее идти записываться в Восьмую армию.

Отец возразил:

— Нет, они непременно придут, им жаль бросить столько вкуснятины.

— Да сейчас везде полно трупов, — заметил Ван Гуан. — Они ж не дураки, чтоб нарваться на гранаты.

— У нас тут трупов полно, собаки не захотят отсюда уходить.

— А по мне, — сказал Дэчжи, — так надо записываться в отряд командира Лэна. У него бойцы одеты с иголочки: тёмно-серая форма, кожаные ремни…

Тут мать воскликнула:

— Гляньте!

Все пригнулись и посмотрели туда, куда показывала мать, — в сторону собачьих троп. Гаоляновые стебли, загораживавшие тропы, зашелестели, серебристые капли дождя отчётливо барабанили по листьям. По всему полю среди пожухлых растений из семян, проклюнувшихся по ошибке не в тот сезон, сквозь дождь и туман пробивались нежные жёлтые росточки. Аромат побегов смешивался с запахом гниющего гаоляна и зловонием разлагающихся трупов, собачьего дерьма и мочи. Отец и его команда видели перед собой страшный и грязный мир, мир, полный зла, расцветающего буйным цветом.