— Зачем?! — изумилась я. Лид хихикнул, как нашкодивший пятиклассник.

— Наверное, в вашем мире, Соня, ее бы назвали феминисткой. По крайней мере, она всегда много говорила о том, что женщины гораздо моральнее и лучше мужчин и должны иметь такие же правда на трон…

— Ну и кто ее заколдовал? — догадливо поинтересовалась Натка.

— Собственная дочь, — отозвался Лид не без удовлетворения — даром, что был мужчиной. — А это — король Нивоксосейр, у него тоже была спасительница…

— И как, они жили долго и счастливо? — хихикнула подруга.

— В общем, да, пока их не заколдовал собственный сын. Вот от него я и потомок по прямой линии…

— А ты-то сам тут есть? — не выдержав, полюбопытствовала я. Лид посмотрел на меня и сказал по-русски:

— Бог миловал, Соня.

— Нет, а правда, почему тебя не нарисовали? — пристала к нему и Натка.

— Королей рисуют только по их желанию. Я такого желания не испытывал. Мне никогда не нравился стиль этих фресок и не хотелось на века застыть в столь сомнительном виде, — Лид кивнул на очередного короля с королевой, которые с хитровато-святыми лицами принимали какую-то сложную трапезу. Рядом виднелся маленький принц — против обыкновения, даже довольно симпатичный белобрысый ребенок.

— Симпатичный, — сказала я вслух, чуть замедлившись и ткнув в принца пальцем. — Знаешь, даже чем-то на тебя похож.

— Неудивительно, — сказал Лид. — Это мой отец, король Сераногелий. Мы пришли. Темницы.

— Это ничего себе! — сказал Геф. — Чтоб я так сидел!..

Я была полностью с ним согласна. Теперь по обеим сторонам от коридора, словно в мебельном магазине, появились большие комнаты, которые можно было разглядеть в подробностях, потому что и двери, и стены, в которых они должны были быть, отсутствовали: были только перегородки между комнатами. Виднелись гладкие отполированные полы из разноцветного камня, витиеватые каменные столики, шкафы и даже трюмо — я увидела мелькнувшее в мутном зеркале свое обалделое чумазое лицо. Кое-где были и кровати — над ними висели истлевшие остатки балдахинов. С потолков свешивались люстры на множество свечей.

— Эммм… Это чего за гостиница-люкс?! — наконец, прорвало Натку. — Где цепи, где скелеты, где омерзительные казематы? Где хоть двери в конце концов?!

Ученики ничего не поняли, потому что она говорила по-русски, но на всякий случай рассмеялась. Лид покачал головой с несколько притворной, как мне показалось укоризной.

— Натка, омерзительные казематы омерзительны не только для пленных, но и для высокородных, которые здесь жили. Зачем делать уродливые тюрьмы, когда высокородным колдунам ничего не стоит оформить их в общем стиле дворца? Двери и стены тоже наколдовывались по мере надобности, смотря кого здесь запирали. Но и вообще, разве обыкновенные простолюдины могли отбывать наказание в дворцовой тюрьме? Здесь обычно находились либо самые знаменитые преступники перед казнью, либо те же высокородные — только обычно в виде каменных статуй, а то ведь за ними сложно уследить… Фрейлину можете положить вот сюда, — повысил он голос, обернувшись назад. — В этой комнате сохранилась сетка на кровати, только подстелите мешок или одежду, здесь не жарко. А тут, если пройти все комнаты, будет стол, где ели дежурные стражи. А вот этот проход за ним ведет в погреб, но, думаю, ничего съедобного, кроме алкогольных напитков, мы оттуда не сможем взять.

— Нам только алкогольных напитков и не хватало, — устало сказала Иа. — Сейчас бы просто поесть…

— Поедим, — по-хозяйски уверенно отозвался Лид. — Устраивайтесь, мы здесь надолго.

Освоились мы под руководством короля действительно быстро. Разложив свои небогатые пожитки в наиболее привлекательных и шикарных камерах темницы, мы принялись за хозяйственные дела. Возле длинного каменного стола, за которым ели древние варсотские стражи, обнаружилось что-то вроде небольшой печки, встроенной в стену, и даже запас слежавшегося угля. Натка, на миг сунув голову в печкино жерло, быстро высунула ее и с озабоченным видом подняла на меня глаза:

— Слушай, Сонька, может, я заболела, но там в трубе как будто вода журчит.

— Да ну? — удивилась я, тоже сунула голову в трубу и действительно услышала слабый шум воды. Лид, стоя рядом, снисходительно наблюдал за нашими манипуляциями, но когда к печке подскочил заинтересовавшийся Адар с явным намерением нырнуть в нее чуть ли не с ногами, он открыл рот и обронил:

— Не удивляйтесь, там действительно вода. Труба печи проходит под небольшим подземным водопадом, это сделано, чтобы сверху нельзя было различить дым.

— Ишь ты, какие шпионы, — присвистнула Натка уважительно. — Сонь, пойдем в погреб сходим?

— Пойдем, — согласилась я и, встав с корточек, первой нырнула в узкий темный проход в стене рядом с печкой.

— Подождите меня, — поспешно сказал король. — Я посвечу.

В подтверждение своих слов он зажег над собой яркий белый огонек. Вокруг нас по стенам заплясали искаженные черные тени. Коридорчик оказался коротким: он привел нас вниз, и, закончившись несколькими ступеньками, вывел в большущее помещение из светло-серого камня, с несколько более низкими потолками, чем в темнице. Перегородок здесь не было, зато их роль с успехом выполняли ряды огромных темных бочек и бочонков. Некоторые из них, несмотря на общую промозглость и сырость, царящую в погребе, ухитрились, кажется, рассохнуться или просто лопнуть, и под ними виднелись липкие остатки алкогольных луж. Натка потянула носом.

— Ух ты, как спиртягой несет… Просто мечта алкоголика. Вот бы наших однокурсников сюда, правда, Сонь? Они бы тут развернулись…

— Не дай бог, — наморщилась я, вспомнив нашу не особенно удачную поездку в парк.

— Да, теперь это все нам, можем с горя упиться, — вздохнула подруга. — Твое величество, ты уже выучил наши народные песни? Их полагается орать, когда налижешься.

Лид бросил на мою подругу взгляд, в котором мелькнули остатки прежней высокородности.

— Никогда в жизни я не употреблял алкоголь так, чтобы потом себя не контролировать, — сказал он. — Впрочем, даже наши плебеи всегда пили его весьма умеренно.