Ритера или опасная любовь

Работа спецагента сложна: нужно сделать все, чтобы помешать бандитам угнать ценный груз. Но когда в работу вмешивается любовь — жди беды.

Ритера

– Мама, а я лётчика люблю!
– на жёрдочке в большой клетке, висевшей над барной стойкой, горланил большой попугай.
– Мама, я за лётчика пойду!

– Заткнись!
– не выдержал я.
– Башку сверну!

Попугай взъерошил острым клювом-крючком перья на крыле, и тут же, словно издеваясь надо мной, издал отвратительный скрежещущий звук, от которого волосы встали дыбом. Я выскочил из-за столика, бросился к клетке и стукнул по ней ладонью. Но глупая птица, как ни в чем ни бывало, начала раскачиваться, поворачивая то влево, то вправо плоскую головку с хохолком, любуясь собственным отражением в замызганном зеркальце с паутинкой трещинок.

– Чего ты пристал к попугаю?
– бармен лениво поскрёб квадратный подбородок.
– Выпей лучше.

Я осушил залпом стакан, огляделся. Кажется, никто не обратил внимания на мою выходку. В это время в занюханном баре «Ритера», названного так в честь этой планеты, мало бездельников, которые наливается спиртным с самого утра, как это делаю я.

За широким окном в фиолетово-розовом мареве проступали, словно мрачный готический замок, скалы. Я перебрался на эту планету недавно и не смог пока привыкнуть ни к её непредсказуемому нраву, ни к странным пейзажам. В бурлящем кроваво-красном океанском супе, залитым голубовато-белым светом местного «солнца» - звезды Анадеи, как здоровенные куски мяса плавали скалистые острова.

– Привет!
– рядом возник плечистый парень, сквозь его футболку проступали хорошо накаченные мускулы, а на смуглом лице выделялся шрам, пропахавший левую щёку.
– Не возражаешь?

– Чего надо?
– буркнул я.

– Работёнку хочу подкинуть. Тебя ведь Максим Стоцкий зовут? Лётчик-испытатель. Инструктор лётной школы.

– Ну, предположим. Только всё в прошлом.

С треском распахнулась дверь. У входа нарисовалось несколько фигур в темно-синей форме спецподразделения полиции. Я схватил фуражку и сделал знак бармену. Он понимающе кивнул, незаметно отступил вглубь и приоткрыл дверь, которая вела в служебные помещения.

– А ты куда?
– я ткнул в грудь увязавшегося за мной парня.

– Да мне тоже с мусорами не охота связываться, - зло сощурился он.
– Пошли у меня тачка есть.

– Тачка, - усмехнулся я.
– У меня свой транспорт имеется.

Вместе мы пробежали по узкому коридору. Мимо приоткрытой двери, откуда разило дешёвой парфюмерией. Свернули, ворвались на кухню. Ударил в нос тяжёлый запах подгоревшего жира. Выскочили наружу, оказавшись на площадке, где стоял мой спортивный авиамобиль, смахивающий на приплюснутое веретено. Я устроился в кресле пилота. Прицепив привязные ремни, сразу ощутил себя уверенней. Золотистым светом подсветились приборы-будильники. Парень плюхнулся рядом:

– А ты что, сам поведёшь? Или у тебя цифровой блок ...этого самого... управления?

– Струсил?
– улыбнулся я, закрывая дверь кабины.
– Не переживай, прорвёмся. Тебя звать-то как?

– Сила Клокачев, - буркнул он.

– Что реально Сила? Или кликуха?

– Имя.

– Будем знакомы, - я сжал его руку с толстыми пальцами, покрытыми редкими чёрными волосами.

– А парашют у тебя есть?
– Сила, привстав, опасливо выглянул за металлическое ограждение - за ним, в бездне, заполненной розоватым туманом, проступали остроконечные силуэты скал.

– Есть. Не бойся.

– А если тебя поймают - ведь посадят? Ты ж выпил? Да?
– он опасливо смерил меня взглядом.

– Не поймают. Куда везти?

– Знаешь, где находятся Беззвучные Холмы?

Я кивнул и повернул ключ зажигания. По корпусу прошла вибрация, кабина наполнилась мягким рокотом. Авиамобиль медленно всплыл над площадкой. С левым креном, я лихо заложил крутой разворот, взял штурвал на себя, свечой взмыл вверх, прорвав ажурную вязь облаков, и вырвался на простор к чистому розовеющему небу.

– Ух, ну ты даёшь, - вскрикнул Сила.
– Ты это, не балуй. А то они за нами погонятся.

– Не погонятся.

Перед глазами высветился голографический экран с картой, и я быстро вычислил маршрут. «Коридор установлен», - прозвучал механический женский голос, и в левом углу экрана высветилась карта с мерцающей красной точкой, слева и справа побежала информация: метеоданные, высота над уровнем моря, уровень топлива, скорость.

Сквозь прорехи слоистых облаков проступали складки кроваво-красного бархата океанских волн, будто вышитые золотистым фрактальным узором.

– Авиамобиль 10-22, вы нарушили высотный режим. Снижайтесь! Авиамобиль 10-22, вы нарушили...
– прозвучал совсем некстати в наушниках голос.

Несмотря на грозный вид, Сила вдруг стал снежно-белым, рука юркнула в карман куртки, сквозь который явственно проступили очертания бластера.

– Говорил тебе, не гони так, - прошипел парень.
– Связался на свою голову. Щас в тюряге окажемся.

Я промолчал, за штурвалом болтать некогда. Прибрал газ на минимум, врубил глушитель, шум двигателя превратился в едва заметное мурлыканье. Набрал комбинацию на экране, включил видеокамеры, которые транслировали изображение окружающей обстановки на обшивку. Мой авиамобиль слился с серыми скалами, и мне оставалось лишь с усмешкой наблюдать, как полицейские машины кружат вокруг. Пару раз они гаркнули в мегафон, чтобы мы сдавались. Но, в конце концов, развернулись и убрались восвояси.