В этом мире правит мужская воля, определённая богом Балиором. И для того, чтобы люди не могли скрыть неправду им созданы нелюди - существа, у которых нет души. Но однажды все может измениться.
Твое тепло
Валентина Нурисламова
И захотел бог Балиор сотворить то, чего раньше не было. И сотворил он землю. И взрастил на земле деревья и травы. И населил ее животными разных обличий.
Долго любовался бог Балиор на творение рук своих. А как прискучило, создал существо по образу и подобию собственному, которое назвал человеком. И так понравилось Балиору последнее творение, что позвал он богиню Феминию взглянуть.
И посмотрела богиня, и покачала головой: одиноко и холодно было человеку в огромном мире. И тогда создала Феминия существо по своему образу и подобию, и поселила его в мире, сотворенном Балиором.
И стало с тех пор два человека. Подобный Балиору назван был мужчиной, а подобный Феминии - женщиной.
Священные откровения.
Ветер ворвался в узкие оконные створы, прошелся по просторному залу храма Балиора, заставив зябко задрожать язычки десятков свечей, и притаился под высоким сводчатым потолком.
– Муж Карн, изменял ли ты своей жене Люсии?
– Голос старшего храмовника Марта был сух и беспристрастен.
– Нет, святой брат!
– Немолодой мужчина в несвежей одежде ремесленника с жесткой рыжей щетиной на лице и красными мешками под глазами рьяно замотал головой.
– Ложь.
– Словно молот ударил по наковальне.
Старший храмовник постучал пальцами по подлокотнику кресла.
– Муж Карн, оскорблял ли ты свою жену Люсию?
– Нет, святой брат.
– Глаза ремесленника чуть затравлено зыркнули в темный угол по левую сторону кресла храмовника.
– Ложь, - вновь донеслось оттуда.
Осмелевшие в безветрии огоньки потянулись вверх, подросли, заставляя тьму поредеть, высветили недвижный силуэт за высокой спинкой кресла.
– Муж Карн, бил ли ты свою жену Люсию?
– Нет, святой брат...
– Ремесленник недобро скривился, но будто стыдливо опустил голову.
– Ложь.
Март неодобрительно покачал головой и кивнул храмовым стражам. Те отвели допрашиваемого в сторону, а на место его поставили женщину. Была она русоволосой, не полной и не худой, в простом платье, какие носят небогатые горожанки; из-за низко опущенной головы не разобрать лица.
– Жена Люсия, - вновь завел храмовник свою речь, - всегда ли ты преданно служила своему мужу Карну, исполняла все его приказания?
– Да, святой брат, - тихо ответила женщина.
– Правда, - донеслось из темноты.
Ремесленник звучно скрипнул зубами.
– Жена Люсия, всегда ли ты говорила о своем муже Карне лишь хорошее?
Женщина на мгновение приподняла глаза:
– Да.
И эхом отозвалось:
– Правда.
Март задумчиво потер морщинистый подбородок сухими пальцами.
– Жена Люсия, всегда ли ты была верна своему мужу Карну?
На сей раз женщина глаз не поднимала, а голова ее опускалась все ниже и ниже. Повисло молчание.
Тон старика, восседавшего в кресле, стал жестче:
– Отвечай, жена Люсия, всегда ли ты...
Всхлип.
– Жена Люсия!
– в голосе храмовника звякнул металл.
Еще всхлип. И еще. И прорвавшийся, словно плотина, поток не сдерживаемых больше рыданий.
– Это не моя вина... Он сам... Пьян был... Не хотела я!.. А он... прямо на полу... Ударил, руки завернул... Он...
– Кто он?
– придав голосу прежнее бесстрастие, спросил Март.
– Пресветлая Феминия...
– едва слышно проронила женщина.
– Это еще что?!
– взвился старший храмовник.
– Грех поминать это имя пред ликом Балиора! Тридцать раз прочтешь молитву о прощении после вынесения приговора. А теперь отвечай на вопрос: кто был этот мужчина?