Так я и шла до самого вечера, лишь пару раз сделав привалы, чтобы дать отдохнуть ногам и немного подкрепиться. Кроме лепешек и сухарей, иных припасов у меня не осталось, да и те заканчивались. Нужно беречь, потому что добывать себе пропитание сама я не умею.

Ночь провела, забравшись на нагревшийся за ночь широкий валун с плоской макушкой. Говорят, в горах водятся змеи, и мне совершенно не хотелось встретиться с одной из них. А с рассветом снова двинулась в путь.

На людское поселение наткнулась лишь спустя три дня. Странно на мой взгляд, но вероятно, близость границы с закрытым королевством отпугивала людей. Никто не хотел селиться рядом с теми, для кого ты исчадие зла лишь оттого, что живешь в магическом мире. Ну, это я так думаю, а как уж на самом деле, мне неведомо.

К окружавшей село ограде я приближалась с опаской, но деваться было некуда. Припасов не осталось совсем.

– Приветствую, добрые люди, – склонила я голову в вежливом кивке.

Пятеро мужиков перегородили мне дорогу и впились взглядами, внимательно рассматривая.

– И тебе не хворать. Кто таков будешь? – заговорил старший из них, кряжистый бородач. Староста, похоже, если судить по более добротной одежде.

За их спинами стали собираться бабы и любопытные детишки. Но все молчали, предоставив право вести разговор главному среди них.

– Путник я, добрые люди. Менестрель странствующий.

Я улыбнулась и подмигнула хорошенькой черноволосой девчушке лет семи с торчащими в разные стороны косичками, выглядывавшей из-за материнской юбки. Девчонка засмущалась, прыснула смешинками и отвернулась. Но взглядом косила в мою сторону. Ведь интерес-но же.

– И как же тебя, менестрель странствующий, занесло в такую даль? – переглянувшись со стоящими рядом мужиками, вопросил глава.

– Так ведь сами знаете, нас ноги да голос кормят. Ноги несут по миру, словно лист на ветру, а голосом на пропитание себе зарабатываем. Я и вам спою, коли позволите. А взамен попрошу немного припасов в путь. Я бы и сыграл вам, да только погибла моя гитара, а на новую еще заработать предстоит.

– А я тебе дам гитару, – подал голос из толпы мужчина средних лет. – Коли не врешь, что менестрель, то сыграешь. Вот мы и проверим…

Староста обернулся и зыркнул на влезшего в разговор односельчанина, но одергивать не стал.

– Так что, люди добрые? Накормите менестреля в обмен на песни и сказки? – удерживая на лице привычную, профессиональную уже улыбку, спросила я.

– Да отстаньте вы от мальчишки, – шагнула вдруг вперед крупная миловидная женщина. – Тощий, смотреть больно. И в чем дух только держится. Поест, а там и споет вам.

Ее поддержали другие сердобольные бабы, а моя заступница повелительно махнула рукой:

– Иди за мной. Кашей тебя угощу, с утра варила, еще теплая должна быть.

Накормили меня, напоили, гитару вручили. И я честно до самого вечера развлекала селян песнями, музыкой и сказками. Последние особенно понравились малышне. Они меня облепили со всех сторон, с детской непосредственностью отодвинув взрослых, и требовательно дергали за рукав:

– Рэми, а еще? Ну расскажи-и-и!

Я решила в новой жизни вернуть свое короткое имя – Рэми. Так меня звали родители и нянюшка в детстве. В конце концов, имена Рэм и Рэми очень похожи, но второе мне привычнее и милее.

У взрослых была работа, так что они то уходили, то возвращались, а дети так рядом со мной весь остаток дня и провели. Родители их даже на обед выгнать не смогли. В итоге мы все одной дружной толпой жевали бутерброды, которые выдали нам матушки ошалевших от счастья мальчишек и девчонок. И запивали… молоком. Детям было смешно, что менестрель пьет не вино, а как и они – молоко. А вот бабы принялись меня жалеть: «Уж больно худющий пацан… И малолетка ведь совсем, еще не дорос до вина даже, а уже странствует по дорогам в одиночку».

К ночи, когда все устали и разбрелись по домам, ко мне подсел староста. Я всё же угадала, именно он со мной первым заговорил.

– Ну и кудась путь дальше держать будешь? – поинтересовался он.

– Да в город надо. Гитары-то я лишился. И подзаработать хочу, и купить новый инструмент, – покосилась я на него.

– Ну-ну, – хмыкнул он и добавил, заставив замереть от страха: – Деньги-то остались вашенские, дагровские? Поменять?

– Почему вы… – сглотнув, начала я.

– Да уж не совсем мы дураки. Думаешь, ты первый, кто сумел выбраться на волю? Всяко бывало за годы-то. Хоть и очень редко, а все ж кому из ваших случалось живым к нам попасть. Ты хоть знаешь, где находисся? Как королевство наше называется? Какой город на пути?

У меня опустились плечи, и я уныло покачала головой.

– От чего бежал-то, Рэми? То, что ты сирота, это понятно. И из благородных, это я тоже вижу. Натворил чегось? Или жизнь спасал? Или… одаренный?

– Жизнь спасал, – ответила я полуправдой.

– Нелегко тебе придется, – почесал он бороду. – Вы ж оттудова выходите – словно дети малые. Самых простых вещей не разумеете. Ты-то еще ребенок, можно списать на то, что убёг из родительского дома, потому ничего о мире не знаешь. А каково взрослым мужикам?