Полуафриканки под руководством Валеры, вздохнув, взялись за лопаты и в первую очередь начали выравнивать площадки под основание будущих штабелей. При размерности шестнадцать на шесть метров будущий навес должен был быть способен вместить в четырех своих штабелях до шестидесяти кубов пиломатериала уложенного со шпациями. Так сказать, с запасом. Никакого бетонирования опор или ленточного кирпичного фундамента не предусматривалось. Сами опоры заглублялись в землю не больше чем на лопатный штык и укреплялись камнями. Вместо пиленого бруса на столбы пошли очищенные от ветвей тонкие стволы соснового подроста, негодные к переработке. Валера даже кору с них не снимал, ибо незачем. Соединялось все это более или менее подходящим горбылем, вытащенным из кучи для отходов. Короче, работа спорилась.

Вернувшийся с переучета Сергей Петрович, проверил качество выровненных площадок и распорядился еще кое-где подтесать лопатами грунт. Если опорные балки лягут неровно, то сырые доски в процессе хранения может повести, а это будет совсем не гут. Впрочем, всем остальным Сергей Петрович остался вполне доволен. Под их с Валерой руководством брига полуафриканок возвела уже каркасы трех строений нормальной, так сказать, конструкции и этот, упрощенный, они могли собирать с почти закрытыми глазами.

Когда Марина Витальевна застучала на обед, конструкция в общих чертах была готова. Осталось только нарезать тростник, увязать его в снопики и застелить ими крышу, но эту работу Сергей Петрович собирался возложить на молодежную Лизину бригаду, а его работницам во второй половине дня хватит и других дел.

Узнав, что грибы отменяются и вместо этого надо лезть в воду и опять резать этот противный тростник Лизины девчонки разочарованно вздохнули. Но, что поделать, такова жизнь, тем более что Сергей Петрович пообещал, что если они быстро управятся с этой нудятиной, то и грибы от них тоже никуда не убегут. Они просто не умеют. Двадцать пар рук. Одни режут, другие вяжут, третьи оттаскивают, четвертые застилают. Единственная забота - чтоб никто не сверзился с верхотуры при застилке. Ходить по такой хлипенькой крыше будет нельзя и все придется делать со стремянки. Девчонки помотали головами, типа - они то уж не сверзятся, по деревьям лазать умеют, хоть и не обезьянки.

Когда обед для строительной бригады подходил уже к концу, вместе со своими помощницами вернулся Антон Игоревич и привез четыре плетеные корзины, доверху наполненные крупными неровными комьями ржавого цвета.

– И что, Игоревич, - недоверчиво спросил Сергей Петрович, - это и есть болотная руда?

– Да, - ответил Антон Игоревич, - причем, как бы не наилучшая. Химический анализ я тут тебе сделать не могу, но на глаз из ста килограммов смеси такой руды с древесным углем должно выйти до двадцати килограммов железа, и мы, считай, на этой прелести буквально сидим. Даже далеко ходить не пришлось. Нашел руду прямо там, где Антошка со своими девочками ловит рыбу. Сверху дерн, под ним сантиметров тридцать-сорок песчано-илистых наносов, а под ними, до полуметра слой такой вот руды.

– Понятно, - кивнул Сергей Петрович, - значит, мы теперь будем с железом.

– Ну, - сказал Антон Игоревич, - до железа нам еще пока далековато. Сперва надо накопать этого добра, а дело это, ты сам понимаешь, нудное и грязное, потом промыть и просушить, обжечь на костре, чтобы удалить органику, нажечь древесного угля, построить домницу и, только потом сделать первую плавку.

– Так, - сказал Сергей Петрович, - а вот сушить и обжигать можно не на костре, а в обжигательной печи для кирпича. Будет быстрее, да и руда окажется почище.

– Понимаешь, - кивнул Антон Игоревич, - только вот печь нам сейчас нужна именно для обжига кирпича, да и все люди заняты сейчас на стройке. Не оторвать ни одной пары рук.

Антон Игоревич замолчал и хитро посмотрел на Сергея Петровича.

– Кстати, Петрович, - наконец спросил он, - цемент собственного производства получить хочешь?

– Конечно хочу, - сказал Сергей Петрович, - причем, побольше и побыстрее. Но как?

– Дело в том, - сказал Антон Игоревич, что железная руда это не только ценный мех, в смысле само железо, но при добавлении в шихту известняка для увеличения текучести шлака, это самый шлак превращается в неплохое сырье для производства цемента. Правда тут есть несколько но. Во-первых, жидкий шлак надо выпускать не прямо на землю, а в воду для получения стекловидных гранул. Во-вторых, эти гранулы надо будет еще потом размолоть или растолочь в пудру. В-третьих, характеристики этого цемента будут плясать как бабка на базаре, от сотой до пятисотой марки, ибо конкретный состав такой вот руды дело ужасно нерегулярное.

– Так, - сказал Сергей Петрович,- тогда это точно не на этот год. Размалывать твои гранулы нам сейчас нечем.

– Ну, не скажи, Петрович, - ответил Антон Игоревич, - примитивную мельницу из бурового станка я тебе смастерю. Производительность, правда, будет очень небольшой, но и домница за одну плавку даст не больше полутора сотен килограмм шлака. Вопрос только в мельничных жерновах. Желателен песчаник, хотя и плотный известняк тоже подойдет.

– Не соблазняй, Игоревич, - сказал Сергей Петрович, - Конечно, хорошо было бы выложить фундамент на цементном растворе, а не на известковом тесте, но лишних рабочих рук у нас нет от слова совсем. Да и руки эти, как ты сам понимаешь, женские и необученные. Мне и так их иногда до слез жалко, но понимаю что по другому нельзя, иначе мы все тут, вместе с ними, зимой передохнем.

– Жалостью, - сказал Антон Игоревич, - устлана дорога в ад. А эти девочки достойны не жалости, а гордости. Выносят все наши издевательства над их естественной природой без единого стона и даже улыбаются. Знаешь, я ведь раньше считал эту твою затею с прогрессорством чистейшей авантюрой и пошел на нее только потому, что ТАМ деваться мне было некуда. Не хотел быть никому не нужным стариком, одиноко доживающим свои годы. Но, теперь, у меня есть жена, каких еще поискать, приемные дети и скоро будет свой родной ребенок. Пожив тут с этими людьми я уже думаю, что, скорее всего у тебя что-нибудь да получится и потому, именно ради них хочу дать тебе как можно скорее собственный металл и цемент.