– ПРОЦЕСС… ПЕРЕМЕЩЕНИЯ… ВО ВРЕМЕНИ!

Димка сказал это так, будто объявлял о выходе на подиум Элтона Джона, леди Гага или о визите приглашённого Нобелевского лауреата по физике… Перемещения во времени… придумал тоже… Начитался своей фантастики… Я огорчённо вздохнул. И отвёл глаза от лучащейся счастливой физиономии Димки.

– Да ты что?! – затряс он меня за плечо. Я отмахнулся. – Ну, посуди сам!.. Надо просто сопоставить все факты!.. Подумай, Валерка!.. Как ты сможешь без зеркала увидеть себя со стороны, а?..

Я криво усмехнулся. Всё, что касается зрения, всегда зависит от состояния головы. Неужели непонятно?!

– Я мог и привидение увидеть с таким же успехом. – ответил я. – Ты в привидения веришь?

Но Димка, который в привидения, конечно же, не верил, продолжал с прежним энтузиазмом:

– Твой двойник сперва двигался медленно…

– Он сперва вообще не двигался… – поправил я.

Но Дима сделал вид, что на мои слова не обратил внимания.

– Изменения в направлении вектора времени – это ёмкий переход. Необходимо не только остановить течение времени, но и пустить его вспять. А ты видел себя сперва медленно двигающегося… И к тому же, ты переходил с точки настоящего назад… Поэтому и видел себя со стороны. Он и делал всё, для тебя наоборот, и шёл поэтому вперёд спиной…

– Да ты просто фанатик!.. И где же у меня та «машина времени», чтобы менять твоё направление вектора?.. – я говорил, как можно язвительнее, и считал, что мой железный аргумент вернёт Диму обратно на землю. Но тут же сам споткнулся. Я сам этот прибор ещё недавно обозвал так. Но совсем по другому поводу. Потому что любые… ЛЮ-БЫ-Е… часы можно называть «машиной времени». И не важно, что они текут, как и всё в этом мире, в одном направлении, только из прошлого в будущее. И никаких изменений в законах физики не вызывают. Впрочем, это лишь слова. Схоластика! Надо придумать какой-то иной весомый довод…

– Ну, вот, ты сам понял! – обрадовался моей невольной заминке Профессор. – Это и есть машина времени!

И он сунул мне в ладонь мои тяжёлые часы. А я всё не мог подобрать чем сразить Димку наповал. Всё казалось либо банальным и шаблонным, либо откровенно глупым. Философские доводы о невозможности движения вспять, он бы отмёл, сославшись на столпов своей любимой физики. Раз ничем и никем не запрещено, значит такое может иметь место!..

Наконец, я догадался обратиться к житейской мудрости. Точнее, к прочитанному когда-то в школе, у фантастов Громовой и Нудельмана. На машину времени должна работать целая электростанция!

– Ты Дима, хоть представляешь, сколько энергии надо для такого простого перемещения во времени целой Вселенной? Я стою на месте, а вся Вселенная вокруг меня бежит назад… – и я искренне засмеялся.

– Всю Вселенную не трожь! Это ты, вирус теплокровный, скакал взад-вперёд… Вселенная при этом даже не шелохнулась!

Это опять же были только слова. Дима меня ни в чём не убедил. И на мои аргументы откровенно наплевал. Что ли, по его мнению, Вселенная одновременно существует во всём множестве своих времён? А я с лёгкостью могу двигаться туда-сюда… Но, хоть я и был реалистом, всё же оказался бессилен что-либо доказать. Аргументы закончились. Все аргументы иссякли. Кроме, разве что, одного. Последнего. Ненаучного.

– Значит, машина времени, говоришь? – я покрутил у него перед носом часами. – Будь любезен, покажи, как она работает.

И я снова сунул часы ему в руку. Пусть покажет. Сперва Дима смутился. Явно. Заморгал и уставился на лежащее на ладони устройство. Я думал это его отрезвит. Но он быстро оправился и уже через секунду бодро заявил:

– Отличная идея!

И стал пытаться пристроить часы себе на руку. Но это оказалось невозможным в принципе. Только четыре пальца его пухлой руки сумели кое-как протиснуться в браслет. Чтобы надеть часы на руку, надо было проделать такую операцию со всей пятернёй. А не очень широкий и не склонный к растягиванию браслет для этого не годился. Я, стремясь доказать свою точку зрения, пытался помочь. Но и я, к сожалению, не был Золушкой! И не мог сделать большое маленьким, а маленькое большим.

Наконец, попыхтев, мы оба сдались, и Дима, с трудом стащив браслет со своих, стиснутых в странную фигуру пальцев, протянул часы мне, сказав:

– Давай!

Он явно имел в виду: «покажи это сам!». Я покачал головой. Он что, с ума сошёл? Почему я должен доказывать его правоту? К тому же, воспоминания об утреннем сумасшествии с призраками были слишком свежи. Я поёжился, передёрнув плечами. Ни под каким предлогом я этого не хотел переживать снова. Пусть кто угодно пробует…

– Ну, что ты, ё-моё, как ребёнок!.. – видя мои мучения, продолжал давить Профессор.

Я покачал головой. Во время моего рассказа, я пропустил такие подробности, при воспоминании о которых у меня до сих пор стыла кровь. О шуршащем воздухе, мелькающих в сумраке неживых тенях…

– Утихни, Димок!.. Я не хочу!.. – меня снова до лопаток пробрала дрожь. – Чем бы это ни было, я больше такое переживать не желаю. И можешь смело считать меня трусом, но я на такое больше не пойду!

Я думал, уж после этого Дима точно начнёт унизительно хихикать… Но он вполне серьёзно сказал: