— И тебе не стыдно продавать себя?

— Ах, мистер, что же делать бедной девушке, если она — голь перекатная и золото видит только по великим праздникам?

— Сто, — решил поторговаться Люциус.

— О, не будьте таким скупым, мистер. Такому доброму господину, как вы, это не к лицу. Мне нужны золотые монеты, сэр, а вам… — цыганка соблазнительно улыбнулась Люциусу и, обхватив ладонью, через брюки крепко сжала его стоящий колом член. —…нужна я. Сто пятьдесят.

— Договорились! — быстро согласился Люциус и, поднявшись со скамьи, потянул нахалку за собой.

Крепко прижав её к груди, он аппарировал в Мэнор, оставив министерских шпионов с пустыми руками и пересохшими от возбуждающего представления глотками.

Спустя несколько секунд они приземлились в поместье Малфоя, в рабочем кабинете, который представлял собой комнату среднего размера с мягким, рассеянным освещением, льющимся из-за тяжёлых драпировок, закрывавших окна. Из обстановки две вещи обращали на себя внимание: массивный письменный стол красного дерева, занимавший весь дальний левый угол и камин с мраморной полкой. Расположенные вдоль стен стеллажи были доверху заставлены книгами.

Когда пара появилась в кабинете, часы над камином пробили три раза.

— Ты была чертовски близка к провалу, ведьма, — взволнованно пробормотал Люциус.

Он всё ещё крепко сжимал цыганку в объятьях, уткнувшись в буйные кудри и чувствуя бешеный перестук её сердца.

— Почему бы тебе не добираться каминной сетью сразу в поместье, Гермиона?

— Ты знаешь, почему, Люциус. Думаю, тебе это известно даже лучше, чем кому бы то ни было. Министерство внимательно отслеживает все перемещения. Под наблюдением даже те камины, которые находятся на территории Мэнора. К тому же мы прекрасно развлеклись, пока морочили головы тем двум идиотам. М-м? — коварная ведьма придвинулась ближе и, запустив пальцы в белокурые локоны, попыталась притянуть его для поцелуя.

Впрочем, Малфой не поддался её молчаливому требованию. В каком-то миллиметре от её лица он замер и прорычал в приоткрытые губы:

— Удали чары гламура. Хочу видеть настоящую Гермиону. Я так скучал…

Она застонала, досадуя на неожиданное промедление. Спустя один удар сердца в объятьях Люциуса стояла уже не нахальная цыганка, а единственная и неповторимая Гермиона Грейнджер.

— Да… Это моя девочка… — довольно протянул он, собственнически завладев её ртом.

Гермиона Грейнджер была связной Малфоя уже год. Собственно то, что она оказалась в рядах сопротивления, не стало для Люциуса чем-то неожиданным. Все его знакомые как один считали, что кудрявая ведьма покинула страну, однако он в подобную чушь никогда не верил.

Как Люциус узнал позже, Гермиона действительно покинула страну, сражённая потерей друзей. Гарри она лишилась в войну, а чтобы пережить предательство Рона, перешедшего на сторону Министерства, требовалось некоторое время. Рональд Уизли решил, что лучше сотрудничать с правящей в стране системой, а не идти по стопам Робин Гуда. По слухам, он даже пытался «наставить на путь истинный» верную подругу. Естественно, все его увещевания и посулы не помогли.

Гермиона уехала из страны, чтобы выиграть время и собрать единомышленников по сопротивлению. Вернувшись, она занялась розыском и проработкой каналов по поиску денег и секретной информации. И именно в этом Люциус подошёл ей как нельзя кстати. То, что на этот раз они были в одной лодке, вкупе с постоянным напряжением и одиночеством, в конечном счёте толкнуло их в объятия друг друга, и вскоре они стали любовниками. Сейчас, по прошествии года тесного общения и взаимопомощи, уже можно было сказать: их связь служила не просто удовлетворению сексуальных потребностей — они действительно привязались друг к другу.

Казалось, страстный поцелуй никогда не закончится. Малфой ласкал сладкий рот, смакуя его вкус и тепло. Когда они оторвались друг от друга, он прошептал:

— Сколько времени в твоём распоряжении?

— Два часа, Люциус, у меня всего два часа, — Гермиона нетерпеливо принялась расстегивать его мантию, покрывая взволнованное лицо россыпью нежных поцелуев. — Скорее, Люциус, не трать время зря. Хочу, чтобы ты взял меня по крайней мере дважды… Ведь нам ещё и о делах нужно успеть поговорить.

Малфой легко поднял миниатюрную ведьму на руки и подошёл к огромному столу. Бережно уложив Гермиону на гладкую деревянную столешницу, он начал целовать хрупкие плечи, трогательно выступающие ключицы, длинную шею, щекоча нежную кожу возбуждённым бормотанием:

— Ну, нет, дорогая… Так быстро ты от меня не отделаешься… Два раза – это совсем не то, что я для тебя запланировал…

Ловкие пальцы в это время как раз стаскивали с неё трусики.

— О Мерлин… И что же… что ты запланировал… чёртов искуситель? — задыхаясь в чувственной неге, сдавленно выдохнула Гермиона.

— Во-первых, дорогая… Я буду дразнить тебя языком… ласкать и вылизывать… пока не кончишь… А потом… брать сзади, зажимая чувствительный клитор… пока не закричишь, содрогаясь в оргазме на моём столе… Я так люблю твои сдавленные стоны, Гермиона… Они возбуждают меня еще сильнее…

К этому времени Люциус успел лишить её многочисленных ярких цыганских одежд, оставив только золотые украшения. Полностью обнажённая и раскрытая, она лежала перед ним, задыхаясь и постанывая от неудовлетворённого желания. Не в силах выдержать подобного зрелища, Малфой тоже застонал, чувствуя растущее нетерпение. Его пальцы вонзились в истекающее соками влагалище, размеренно двигаясь внутри, и он хрипло продолжил: