– Но что ты вообще делал в борделе?!

Росс устало отмахнулся:

– Встречался с одним человеком. Ничего интересного.
– Допив чай, рассеянно оглядел помещение, задержавшись взглядом на лаковом столике, к которому вплотную было придвинуто кресло. На нем поверх клетчатого жакета ярким пятном выделялись небрежно брошенные шляпка и маленькая дамская сумочка. Ник аж причмокнул от радости и довольно потер руки, а в следующую минуту уже беззастенчиво рылся в ридикюле.

– Сейчас своим поведением ты очень напоминаешь Брук.
– Я невольно оглянулся на двери, опасаясь, что Наблюдательница в любой момент может вернуться, и, если застанет Николаса за этим неджентльменским занятием, поплатимся мы оба.

– Я так и знал!
– победно воскликнул приятель, размахивая, словно трофейным флагом, черно-белой фотографией.
– Это она все подстроила! Вот пройда!

Ситуация принимала крайней неприятный оборот.

– И что ты намерен с ней делать?
– видя, как Росс снова меняется в лице, полюбопытствовал осторожно.

Тот устремился к выходу.

– Разберусь прямо сейчас!

– Ник!
– Вскочив со своего места, я преградил ему дорогу.
– Только через мой труп! Поостынь! Еще успеешь наделать глупостей. Сначала надо все хорошенько обмозговать. Чтобы не вышло осечки.

Росс, конечно, поартачился для проформы, но все же согласился с моими доводами. Я плеснул в бокал бренди и подал другу, здраво рассудив, что чай ему сейчас не поможет.

– Но если считаешь, что я это все так оставлю, то глубоко заблуждаешься!
– занервничал он снова.

– Лучше пойдем отсюда, иначе, если столкнешься с Брук в таком состоянии, точно слетишь с катушек.
– Не желая, чтобы эти двое поцапались в моем доме, я от греха подальше утащил Ника в кабинет.

Постепенно Росс начал успокаиваться, по-видимому, придумал ответный ход. Что ж, от всей души благословляю его на это благородное дело и желаю всяческих успехов на нелегком поприще. Надо же как я заговорил, почти как с трибуны на торжественном заседании.

– Перед тем как отправиться к тебе, заезжал в морг, - когда страсти немного поутихли, заговорил Николас.
– С официантом из «Рошель» произошло то же самое, что и с телом Оуэна. Его даже не успели довезти до морга, как он растаял, словно мартовский снег.

– Значит, на счету Коула уже как минимум четыре трупа: Авроры, Этана Корти, официанта и того бедолаги, в чьем облике он разгуливает сейчас, - лениво поцеживая бренди, рассуждал я.
– И это только те, о ком нам известно. Тела так удачно исчезают, что выяснить точное количество его жертв практически невозможно.

– Странно одно, почему он до сих пор в Миствиле? Я бы на его месте уже давно отсюда слинял.

– Может, хочет меня сделать следующей жертвой?
– не слишком уверенно предположил я. Конечно, маловероятно, но это хоть как-то могло объяснить неудавшееся покушение.

– Или же чего-то выжидает.
– Друг задумчиво повертел перед глазами серебряную табакерку, лежавшую на столе.

– Только непонятно, чего именно...

Часов до пяти Николас проторчал у меня, а потом откланялся, сославшись на неотложные дела. Маделин не показывалась из своих апартаментов, полностью поглощенная подготовкой к очередному выходу в свет, дабы затмить одним своим появлением так горячо расхваливаемую ею примадонну. Это позволило мне провести несколько относительно спокойных часов в компании бренди и илийских сигар, припрятанных для особого случая. Вроде такого, как расставание с прошлым, к которому я поклялся больше никогда не возвращаться. Забыть об Авроре и обо всем, что было с ней связано.

Алексис

Почирикав с мамочкой Уистлера минут тридцать и едва не скончавшись от скуки, я отправилась припудрить носик. Выведав у словоохотливой хозяйки, где находится туалетная, поспешила наверх. Однако на полпути передумала и повернула в обратную сторону. Оглядевшись, дабы удостовериться, что никого нет поблизости, юркнула в спальню его сиятельства. Отыскать комнату не составило труда, я хорошо ее запомнила, когда вместе с Девином возвращалась в вечер помолвки.

Выудив из потайного карманчика заранее приготовленный конверт и перчатки, приступила к поискам. Заметила фланелевый халат, брошенный на кровать. Хм, в прошлый раз одежда валялась прямо на полу. Неужели Уистлер стал таким аккуратным? На вороте темнели несколько волосков, которые я осторожно сняла и сунула в конверт.

Далее шел черед прикроватного столика, вернее, обнаруженной на нем раскрытой книги, лежащей страницами вниз. Рано я его похвалила. Нельзя так с книгами обращаться! Мельком взглянула на название. А Уистлер, оказывается, философ. Я такую бредятину ни в жизнь не осилю. Уголки некоторых листков были измяты и замусолены, похоже, наш воспитанный Девин слюнявит пальцы, прежде чем перевернуть страницу. Впрочем, я тоже так делаю. Без зазрения совести выдрала два листка. Не будет же он по сто раз перечитывать одно и то же. Разве что вызубрить соберется...

На каминной полке стоял бокал, а рядом красовался полупустой графин с бренди. Оказывается, и у нашего безупречного Девина есть изъяны. Мог бы получиться замечательный снимок, жаль, времени в обрез. Поднеся бокал к свету, убедилась в наличии отпечатков пальцев и решила на всякий случай его тоже прихватить. Может, и пригодится.

Еще разжилась изображением Уистлера. Сначала думала по-тихому его позаимствовать, но потом решила не отягощать свою совесть новыми неправовыми действиями, так как и без того частенько была с ней не в ладу. Просто взяла и выпросила у графини портретную миниатюру ее любимчика, вроде бы как на память. Стоило только заикнуться, как Маделин с радостью подарила портрет, явно посчитав, что я от ее обожаемого сыночка совсем без ума. Ну и плевать! Мне вообще без разницы, кто и что обо мне подумает.