Готова ли я к этому?

Не совсем уверена.

Тем не менее, я стою здесь, на крыльце его дома, делая глубокий вдох, прежде чем постучать в дверь. Когда она открывается, он смотрит мне за спину, чтобы проверить – не наблюдает ли кто-то за нами, а затем жестикулирует мне, приглашая войти внутрь.

Есть в этом что-то тайное, темное, то, что заставляет мое сердце биться сильнее. Это делает происходящее еще более скандальным и захватывающим, ведь я знаю, что он – запретная зона.

Это неправильно.

Заходя в парадную дверь, я останавливаюсь, чтобы осмотреться вокруг и почувствовать атмосферу его дома. Мне даже не нужно идти дальше для того, чтобы знать то, что все это – отражение его самого: от деревянных полов до огромной библиотеки, от пола до потолка справа от входа. Его дом пахнет как он – как его парфюм, сандаловое дерево и что-то еще, что я не могу распознать.

– Для чего ты пришла сюда, Пьюрити? – спрашивает он.

Как я могу ответить ему на вопрос, если я сама не знаю ответа на него?

Он не двигается, не предлагает мне присесть или остаться. Он не прилагает никаких усилий, чтобы быть хоть чуточку вежливым. Он просто стоит и смотрит на меня, будто хочет поглотить.

– Я пришла сюда, потому что ты попросил меня об этом.

Потому что я хочу тебя. Потому что хочу, чтобы то, что случилось в пятницу, повторилось.

Хочу, чтобы это повторялось снова и снова, но в этот раз я хочу, чтобы это зашло дальше.

– Ты пообещал, что научишь меня сегодня, - напоминаю я ему, вместо того, чтобы произнести вслух какую-нибудь из моих мыслей.

– Это то, чего ты хочешь? – он подходит ближе ко мне и кладет ладонь рядом со мной на дверной проем, глядя на меня так же, как тогда в пиццерии. – Когда ты остановила меня, ты сказала, что хочешь поговорить. Поговорить или заняться чем-нибудь?

Это обязательно должно быть что-то одно? Разговор или что-то еще?

Я могу выбрать и то, и другое?

– Да, - шепчу я. – Я имею в виду не только поговорить.

Его рука остается неподвижной, пока другая рука поднимается к моей груди, пальцем играя с моим декольте, а затем зацепляется за V-образный вырез и тянет ткань вниз. Моя грудь приподнимается, когда я делаю глубокий вдох. Мне хочется, чтобы мистер Гейб прикоснулся не только к моей рубашке. Я хочу, чтобы он провел своими пальцами по моей груди, скользнул ими под мою рубашку и внутрь моего лифчика, так, чтобы я почувствовала его кончики пальцев на своих сосках, как чувствовала их на своем клиторе.

Мысль о том, что он сделал со мной в пятницу после занятий, заставляет меня желать его, а голову кружиться.

Мне нужно, чтобы он сделал это снова.

– Да или нет?

– Да, я хочу поговорить о том, что произошло в пятницу, - я произношу слова, когда он прикасается пальцем к моей груди и двигается вдоль ключицы, пока не достигает лямки моей майки, зацепляя ее. Думаю, он, скорее всего, собирается снять ее с моего плеча.

Думаю, я хочу, чтобы он снял ее с моего плеча.

Вместо этого он кладет руку на мою щеку, большим пальцем оттягивая нижнюю губу, приближаясь ко мне.

– У тебя есть рот, малышка, - говорит он хриплым голосом. – Очень красивый ротик. Так что говори, если хочешь поговорить.

– То, что случилось в пятницу, когда… - начинаю я, но затем останавливаюсь, раздражаясь. Почему я должна быть той, кто говорит, когда это он явно ревновал, когда Рэндольф разговаривал со мной?

– Да?

– Нас прервали, - заканчиваю я. – Я покинула твой офис, не понимая, что это было.

Я думала об этом все выходные. Думала о тебе все выходные.

– Чем это было для тебя? – спрашивает он; его глаза сосредоточены на моих губах. Хочу, чтобы он обрушил свой рот на мой.

– Я не уверена…

– Очевидно, что ты не уверена, поскольку разговаривала сегодня утром с Рэндольфом, - мрачно говорит он.

– Я не разговаривала с ним. Он разговаривал со мной, - я протестую. – И ты просто ревнуешь.

Я могу быть наивной, когда дело доходит до мужчин, но я не слепая. Его ревность написана на его лице. Я должна ненавидеть это, ведь ревность идет рука об руку с контролем, и я уехала из Саус Холлоу, чтобы избавиться от указаний, что мне делать.

Но я совсем не ненавижу его.

Его большой палец покидает мои губы, рука поднимается к моей голове и хватает за хвост. Он дергает мои волосы – не сильно, просто тянет, чтобы повернуть мое лицо к себе.

– Ты чертовски права, я ревную, - произносит он грубовато. – Я говорил тебе это еще в кабинете. Я рассказал тебе, что будет, если я коснусь тебя.

– Что будет? – вызывающе спрашиваю я.

Он отпускает мой хвост и скользит рукой по моим шортам.

– К тебе не прикоснется никто другой, и ты в свою очередь тоже не сделаешь этого. Ты – моя.