Но прирожденное любопытство заставило Володю все же отправиться в греческую кофейню. Это был чудом не закрытый большевиками уютный подвал, где толстый грек, бывший матрос корабля, варил лучший кофе в городе за совсем небольшую плату. И где собирались фальшивомонетчики и портовые мошенники всех видов и сортов, так как порт был совсем рядом.

За небольшим столиком, на виду, Володя прождал ровно час, выпив две чашки ароматного кофе (последняя была с коньяком). Знакомый не явился. Более того, никто даже не подошел к его столику, никто не оставил никакой записки. Сосновский спросил о нем у толстого грека за стойкой, но оказалось, что тот вообще не знает никакого журналиста, и он, похоже ни разу не заходил в это место.

Наконец, в начале одиннадцатого ночи, уяснив, что попросту теряет время, Володя вышел на улицу и увидел, что прошел дождь. Везде стояли лужи, а булыжники мостовой казались почерневшим стеклом и сверкали так, словно сохраняли эту стеклянную хрупкость. Сосновский пошел по Дерибасовской, наслаждаясь этой ночной прогулкой, с удовольствием вдыхая чистый после дождя воздух.

Напротив Горсада располагалось здание редакции. И Володя не мог пройти мимо, не бросив на знакомые окна пристального взгляда.

К огромному его удивлению, все окна редакции были ярко освещены. Электрическим пламенем полыхал весь этаж. Володя так и застыл на месте, пораженный этим зрелищем. Около половины одиннадцатого ночи, и вдруг такая иллюминация! Он остановился, внимательно глядя на освещенные окна. Все это показалось ему очень странным.

А потом появилась неожиданная мысль зайти. Как сотрудник редакции Володя мог войти в здание в любое время. Свет в окнах означал, что Краснопёров находится на месте — без главного редактора никто бы не отважился на такое самоуправство. В голове у Сосновского возникла шальная мысль — зайти именно сейчас и наконец-то поговорить с Краснопёровым! Заставить его себя слушать. А если Краснопёров так занят, что свет понадобился во всех окнах редакции, то обязательно его выслушает, хотя бы для того, чтобы поскорее избавиться от него.

Воодушевленный этой свежей (и, с его точки зрения, правильной) мыслью, Володя перебежал дорогу и быстро поднялся по мраморным ступенькам, ведущим к крыльцу. По ночам в здании дежурил другой вахтер, не знавший его в лицо. Он остановил его на входе и даже попытался перегородить путь.

— Владимир Сосновский, сотрудник редакции, — Володя быстро сунул свое удостоверение вахтеру под нос.

Проверив документ, вахтер записал имя в толстой конторской книге и только тогда пропустил вперед. Володя буквально взбежал по широкой мраморной лестнице и стремительно ворвался в ярко освещенную редакционную комнату.

Внутри никого не было. Сосновский пошел дальше по коридору. Из-за двери Краснопёрова были слышны голоса.

Володя остановился, прислушиваясь. Голосов было несколько, все — мужские. Говорили они одновременно, поэтому совершенно нельзя было разобрать слов. Володя различил было визгливый тенорок Краснопёрова, но его быстро заглушили два других — настоящий бархатный баритон, весьма ласкающий слух, и такой глухой, словно звучал из-под пола. Сосновскому показалось, что голоса звучат на повышенных тонах. Он не знал, что там происходит, но было совершенно ясно, что посетители недовольны Краснопёровым и пришли сюда выяснять отношения. Что ж, это было ему на руку! И, собравшись с духом, Володя коротко, но решительно постучал в закрытую дверь.

Голоса смолкли. За дверью послышалась какая-то возня, после чего она распахнулась, и на пороге возник Краснопёров. Волосы его были взлохмачены, лицо — потное, а глаза бегали из стороны в сторону. При виде Володи Краснопёров так изумился, что растерял все слова и стал хватать ртом воздух. Затем решительно шагнул в коридор и плотно затворил за собой дверь.

— Что ты здесь делаешь?! — Глаза редактора от удивления полезли на лоб.

— Шел мимо, увидел свет в окнах. Вот и зашел — поговорить, — твердо сказал Сосновский. — Ты мне давно обещал!

— Да, обещал, — Краснопёров смутился, — но сейчас неподходящее время. Я очень занят. У меня люди. Сейчас никак нельзя.

— Извини, но мы поговорим сейчас, — отрезал Володя, — больше нельзя тянуть.

Краснопёров хотел было опять возразить, но Сосновский его перебил:

— А если ты сам не можешь, я зайду к твоим людям, извинюсь перед ними и попрошу отпустить тебя на пять минут!

— Но у меня важное дело! — взвился Краснопёров.

— У меня тоже важное, — Володя был настроен решительно.

— Хорошо, подожди... — редактор вдруг сник. — Я не сказал нет... Ладно. Попытаюсь. Жди здесь.

И быстро прошмыгнул обратно в комнату, снова захлопнув дверь прямо перед носом Сосновского. Прошло минут десять. Володя не собирался никуда уходить. Он уже думал постучать снова, как дверь отворилась и снова появился Краснопёров. Лицо его было мрачнее тучи.

— Идем в общую комнату, — заявил он, — скажешь мне то, что хотел сказать. Но учти: у тебя пять минут. Больше меня ждать не будут.