Всю следующую неделю всё свободное от занятий время Витя изучал как документацию на поступающее оборудование, так и само оборудование с помощью рецепта структура вещества, а также занимался модернизацией этого оборудования. Например, для турбомолекулярного насоса, за счёт практически абсолютной балансировки вала с лопатками, укрепления металла и идеальных подшипников, удалось добиться максимальной скорости вращения порядка 100000 об/мин, что приближало линейную скорость лопаток к скорости молекул лёгких газов, правда, для этого пришлось доработать и двигатель.

Глава 4.

Через неделю, как и обещали разработчики, они предоставили отчёт о выполненной работе по первому этапу договора и получили первый акт сдачи-приёмки. Из всего, что было написано в отчёте, интерес представляло только число, 160 двоичных разрядов. С этого момента Витя делил своё время между работой с оборудованием и формированием объёмной микросхемы памяти, содержащей 160 слоёв транзисторов и других необходимых элементов, то есть один вертикальный столбец триггеров образовывал одно машинное слово. В процессе работы над этой микросхемой техноконструктор столкнулся с целым рядом проблем, связанных со взаимным влиянием элементов и перегревом кристалла. Пришлось даже встроить систему охлаждения, пронизывающую всю микросхему.

Так увлёкся решением этой задачи, что чуть не забыл о своём обещании предоставить через месяц разработчикам архитектуры сверхЭВМ образец памяти. Пришлось срочно сварганить плоскую микросхему на 9600 бит, что составило 60 машинных слов. Изготовил по старому рецепту пульт управления с клавишным регистром из 20 клавиш, каждая из которых заносила в буфер 8 бит, задаваемых ещё одной группой из восьми клавиш, печатную плату, с помощью которой всё это объединялось вместе. Вся эта нелепая конструкция позволяла занести корявым способом 160-битовое слово в память и извлечь из памяти. В качестве индикаторов изготовил микроскопические лампы накаливания, которые несмотря на очень маленькие размеры давали достаточно света, при наличии соответствующего источника питания. Проверив работоспособность кустарной конструкции, сообщил завкафедрой о готовности принять представителей исполнителя. Подписав соответствующие бумаги в первом отделе Витиного института двое разработчиков прибыли в лабораторию, где их встретили академик со студентом.

Ну, что сказать, они были потрясены. В этот момент Витя пожалел, что сделал микросхему на 60 машинных слов, а не на 6, но зато он теперь надеялся, что синекурой они эту работу считать больше не будут.

Через долгих три месяца микросхема на 8 терабит, организованных по 160 бит в слове, была наконец готова. Этот упорный труд, увенчавшийся успехом, был оценён сообщением Спутника:

Характеристика Интеллект увеличена на 1, всего 31

Уровень увеличен на 1, всего 23

Первым делом Витя проверил свою производительность на тестовом куске кварца весом 200 грамм, на его формирование понадобилось 3 минуты 13 секунд. Гипотеза о приросте производительности артефактора на 25% за каждый общий уровень подтвердилась, теперь за минуту он формирует 62 грамма вещества вместо 50. Следовательно, прирост навыка артефактора на 1 даст прирост производительности на 100%, и это уже не гипотеза, а математический факт.

За это время разработчики БЭСМ-6 посетили их в лаборатории ещё дважды, один раз, чтобы убедиться, что микросхема ОЗУ существует и попросить её себе, им было отказано по причине секретности, второй раз подписать второй акт сдачи-приёмки, Витя не вникал в суть дела, потому что ждал законченный проект. Получив микросхему памяти чудовищного объёма, он впервые задумался, а чем, собственно, эти терабиты заполнять. Откуда взять программы такого гигантского размера? Производительность работы программиста ограничена, даже с учётом транслятора он вряд ли создаст больше десятка мегабит программного кода в день, а скорее всего, и того меньше. Получается, чтобы заполнить такую память эффективным программным кодом потребуется, примерно, миллион человеко-дней, а ведь вся эта память помещается на одной единственной микросхеме. Напрашивается вывод, вся принятая система программирования полностью перестаёт соответствовать создаваемым аппаратным средствам. Нужен принципиально иной транслятор.

Как в идеале должна выглядеть работа человека, например, конструктора с ЭВМ? Человек-конструктор говорит, к примеру, нужен одноцилиндровый двигатель для мотоцикла, мощностью 60 лошадиных сил, с крутящим моментом на валу таким-то, оборотов столько-то, габариты такие-то, точки крепления там-то, а ЭВМ выдаёт ему рабочие чертежи, ну, может быть, сначала аксонометрию на экране. Они вдвоём покрутят варианты, выберут лучший, и можно отправлять чертежи на изготовление, а возможно, ЭВМ сразу выдаст программы для станков автоматов. Вот это было бы другое дело, и не нужно сотни тысяч людей учить программированию.

Какие сложности есть на этом пути? Проблема первая, возможно, самая главная, ЭВМ должна понимать языки людей, в том числе язык формул и графиков. Отсюда проблема вторая, чтобы понимать язык формул она должна уметь учиться. Витя почувствовал, что эти проблемы начали его увлекать, он уже знал один из своих главных недостатков - увлечённость, точнее увлекаемость, увлёкшись какой-нибудь идеей, он мог отложить остальные задачи в долгий ящик, но не мог ничего с собой поделать.

Задача первая, научить ЭВМ понимать человеческий язык, то, что годам к трём умеет делать любой ребёнок. В то же время, научить животных нормальному человеческому языку не удаётся, даже если они вырастают в человеческой семье и с ними общаются как с детьми. В чём может быть причина? Скорее всего, в том, что в мозгу животных отсутствует какая-то важная структура, которая есть у любого ребёнка, или почти у любого. У человека она либо заложена в генном коде, либо ребёнок получает её в процессе внутриутробного развития от матери. Этот момент прояснить можно экспериментально. Если центр распознавания языка ребёнок получает от матери, то обезьяний детёныш, выращенный в утробе человеческой женщины, должен заговорить.

Витя представил подобный эксперимент, бр-р, его передёрнуло, это вивисекция какая-то получается, "Остров доктора Моро" Уэллса. Другой эксперимент, вырастить ребёнка в пробирке, или, скорее, автоклаве, и если его не удастся научить говорить, значит, центр распознавания языка передаётся от матери. Тоже, конечно, кошмар, хотя бывают ведь бесплодные женщины, и может быть, какая-нибудь из них, согласится? Правда, это всё очень долго, после рождения и то нужно ждать года два, а то и три, заговорит или нет. А вдруг не заговорит, тогда его мать получит животное вместо человека. Ну его к чёрту, такие эксперименты.