– Ты, со своей рыжестью и та, тощая, с криками и воплями. Людишки, жалкие людишки. Откройте дверь и взгляните мне в глаза. Вы сами поймёте почему меня называют Богиней.

Дед задрожала, даже будучи без сознания. РинРин глухо зарычала. Я же... не почувствовал ничего. Сапфировые глаза были за дверью, я их чувствовал, но не видел. А голос... просто голос. Он меня не пугал.

Я молчал, потому что начал настраиваться на нужный мне лад. В ушах мягко зашумело море (на самом деле просто звук моей собственной, текущей по венам, крови, но для меня это было море), я закрыл глаза.

– Что ты делаешь? Ха! Ха-ха-ха!

Шум становится громче. Кто-то, кажется РинРин, потому что голова Деда всё ещё у меня на коленях, трясёт меня за плечо, но я уже вошёл в нужное состояние и отвлечь меня уже ничто не способно.

Чувствую волны Сапфировых Глаз, чувствую тряску РинРин, даже Дед, кажется, начала приходить в себя, но куда им до того, что происходит со мной? Волны, именно волны, они выхлестывают прочь из моей головы и уходят, уходят, уходят... Ничто не способно их остановить. Даже Сапфировые Глаза, обладательница которых стучит слабыми руками своего слабого тела в дверь.

Она поняла, что всё. Она поняла, что началось. Она приказала своей толпе выбить дверь, но те ещё не пришли в себя после рыжей парализации РинРин и действуют вяло.

Дверь ещё даже не сломалась, когда я открыл глаза и улыбнулся.

– Удалось.

Время не течёт. Время просто есть. Для того, чтобы отправиться хотя бы на секунду назад, пришлось бы задействовать невероятное количество энергии, ведь придётся, - вот мелочь-то!
– всего лишь переместить все молекулы мира в то же состояние, в котором они были в нужную тебе секунду. Вот так вот всё просто.

– И?

Как я мог объяснить это РинРин? Слишком долго, слишком муторно, слишком ненужно.

Вместо ответа я достал пистолет и встал.

– Попытайся что-нибудь сделать с Дедом. Я... не знаю.

В дверь долбились уже интенсивно и сильно, поэтому я выстрелил пару раз. Оказалось громко, в закрытом-то помещении. Звук падения, и пара отверстий в двери.

– Глупышечка. Ты не понимаешь, что им всё равно? Зачем ты пытаешься что-то сделать, вы же заперты?

Я не ответил ей и снова сел на пол, прижавшись спиной к стенке. Тянуть время. Главное - тянуть время.

Иногда даже тот, кто способен управлять им, не может ничего поделать.

РинРин - это огненная рыжесть. Наверняка наши учёные эту штуку как-то иначе именуют, но какая мне разница? Вполне подходит под неё. Огненная Рыжесть - сбить с ног, вырубить, а может даже и убить.

Дед - безграничная Истерия. Она сама толком её не контролирует, но такие вещи - они самые непредсказуемые на свете. Помните про загнанных в угол мышей.

И я. Наверное, я самый бесполезный, но, по сути, самый полезный в данный момент. Ведь за этим меня с ними и послали.

– Что же...
– от полувыломанной двери света в комнатушке прибавилось, я увидел, как РинРин встала и тряхнула волосами. Движение это было усталым.
– Значит, вот так?

Дед пришла в себя выжатой, похоже, настолько, что не могла даже двинуться, но и от неё я ощутил исходившие волны какой-никакой угрозы.

– Значит вот так...
– прошептала она.

Я же оставался спокоен настолько, насколько возможно. Что же, самое нужное я уже сделал, а теперь остаётся лишь продать себя подороже.

Когда люди выломали дверь и вошли в комнату, когда неукротимая рыжесть РинРин ударила и выбила жизнь из первых, когда остатки истерии Деда скорее просто мешали, чем оказывали какое-то действие, я просто стрелял из пистолета, расстреливая тех, в кого мог попасть. Главное уже сделано. Информация передана в прошлое и всё будет исправлено.

Я и сам не понимаю, как эта штука у меня работает.

Я никак не могу понять когда наступает этот момент: сейчас ты один, после-сейчас ты всё ещё один, а вот раз-раз и всё. Я пришёл в себя за полчаса до того, как машина подъехала, возле клуба. Никогда не понимал, честно. Но именно так это и происходит.

Я отправляю сам себе письмо в прошлое.

Но я в прошлом - это уже совершенно другой я, ведь так? Нужно было бы невероятное количество энергии, чтобы его изменить.

Поэтому... вот он - второй я. И это очень странные ощущения.