«А у меня есть деньги!»

Благо мёртвый гном был не бедняком. У него было аж несколько золотых.

Несколько золотых! Если бы он увидел их в своей прошлой жизни, то просто бы рассмеялся. Тогда это была ничтожная ничего не значащая сумма. Деньги, о которых не стоит даже и задумываться. Мелочь. Сейчас же они казались ему настоящим сокровищем. Он облизывался, представляя, сколько купит на них еды. Как это буде классно. Золото откроет ему путь в тёплую комнату, где он помоется, и будет спать на кровати под толстым одеялом. И ему будет хорошо.

Главное, теперь у него есть золото. Без денег он был просто чмом, с ним бы никто не стал разговаривать. Его бы просто погнали отовсюду, как попрошайку, но золото делало его хозяином положения. Его золото желанно. Его хотят.

Орехи уже давно кончились, и Эдик опять чувствовал сильный голод. Дойдя до развилки дороги, он свернул направо. Вечер заканчивался, уступая место ночи, и в это время сзади его нагнала телега с крестьянином.

— Куда путь держишь? — вначале крестьянин принял его за гнома. Но потом, увидев, что это мальчик, сразу же изменил тон на отеческий. — Садись, сынок, подвезу.

Эдик посмотрел на его лицо — оно ему не понравилось. Такие же лица он видел в пять лет, когда смотрел на сумасшедших за оградой. Что-то в нём было дебильное и несвойственное человеку. Обычные черты были как-то искорёжены.

Но Эдик обрадовался и такому попутчику. Оказалось, что он затосковал без общества, и того, что оно даёт. Он не был предназначен жить в лесу, и не хотел туда возвращаться.

Он сел на старую телегу, и мрачный крестьянин с оборванным мальчишкой молча поехали дальше. Скоро они прибыли к продолговатому дому стоящему на окраине большой поляны. Его соломенная крыша нависала над глинобитными стенами, в которых виднелись окна с грязными стёклами.

— Небось проголодался? Моя жена сейчас накормит тебя! — подмигнул Эдику крестьянин.

«Мир меня любит! — думал Эдик. — Он не без добрых людей. Даже в такой глуши я встречаю тех, кто мне поможет. Жаль, что это конечно не добрый волшебник, но тоже неплохо».

Мысль о ужине выбила из головы всё остальное. Эдика больше не интересовало, почему дом находиться в такой глуши, где рыскают дикие звери и самое страшное — монстры. Его больше не интересовало, почему крестьянин такой неприятный на вид, и почему он помогает ему с такой охотой. Всё это не имело сейчас значения, по тому, что его ждал обед. Он наконец-то сможет нормально поесть человеческую пищу. По сравнению с таким радостным событием всё остальное было ничего не стоящими мелочами.

Открыв дверь, хозяин проводил его в тёплую хату.

— Накорми гостя всем самым лучшим! — крикнул он жене.

— Хорошо дорогой, — с другого конца отозвалась немолодая женщина.

Эдик взглянул на её лицо и нашёл, что женщина походит на крысу.

«Крысавица! — подумал он. — Не всем же быть красивыми. Да и пошла бы нормальная баба за такого урода?»

Скоро перед ним стояло несколько тарелок со вкусной едой, и Эдик с жадностью набросился на них.

— Ешь, ешь! — приговаривал крестьянин, куда-то смотря. Он постоянно переглядывался с женой. А Эдик работал ложкой. В его голове текли размышления, и в них не было сидящего рядом с ним крестьянина, ни его хитрой жены. Они были совершенно о другом, далёком и отвлечённом.

«Если бы мой брат согласился мне помочь, как было бы хорошо! Мы бы опять стали семьёй, и если бы не любили, то, по крайней мере, не мешали бы друг другу. Ведь мне многого не надо. Мне было бы просто достаточно жить за его счёт с какими-нибудь интересными развлечениями. Я хотел чтобы меня просто уважали, хотя бы местные крестьяне, чтобы у меня было под боком несколько баб. Ну и конечно, чтобы я ни в чём не нуждался. Я бы тогда отказался от титула героя. На что он мне? Рано или поздно бы вскрылось то, что не могу ничего сделать с монстрами. И тогда все сразу бы заподозрили во мне самозванца. И я бы погиб. Я бы сгинул во тьме, и все бы отвернулись от меня».

Насытившись, Эдик начал проваливаться в сон. Мир вокруг покрыла густая пелена, а по телу стала разливаться приятная теплота от съеденной пищи. Глаза Эдика слипались, а разум отключался. Мальчик лёг на скамью и отрубился.

Адский холод пронзал тело. Он врезался в него иголками, заставляя мышцы дрожать, а зубы стучать. Эдик поднялся и осмотрелся — он оказался в ледяной клетке. С голубого неба падал рассеянный свет.

— Это всё на что ты способен? — смеялся рядом его брат. Он стоял по другую сторону ледяных прутьев, в мире покрытым снегом. — Ты никакой не герой.

— Я и не хочу быть героем. Я согласен на обычную богатую жизнь! — схватился за прутья Эдик. — Мне не так уж много и надо! Я хочу хорошо жить ни в чём не нуждаясь, веселиться, иметь под боком бабу, пользоваться уважением у местных крестьян — вот и всё! Неужели это так много, что такой могущественный маг как ты не можешь дать мне? МНЕ — твоему родному брату. Единокровному брату — брату от одних и тех же родителей. Разве сложно мне помочь?

— Ты не хочешь быть героем?

— Да!

— Тогда я тебя заморожу! — Шенкель поднял руку и из неё полился поток холодного воздуха. Эдик сжался от страха и в этот момент открыл глаза — перед ним простиралось ночное небо. Он хотел подняться, но ощутил, что прикован цепями к плоскому камню голый.