Само собой, я не собирался принимать у них экзаме на знание чужих биографий. Но замаскировать свой интерес к делу Оливера Гидеро стоило, так что я сделал вид, что не заметил обиженного выражения на лице Тори,и отправился по своим делам, благо их с каждым днем становилось все больше.

– Просыпайся, Ал! – бодро возвестил я, спустившись в первохрам.
– Новый день настал, и нам опять пришла пора поработать!

Каменный алтарь в один миг налился ярким светом, забурлил и пошел серебристыми волнами, а через пару мгновений на месте «наковальни» возник такой же серебристый человек и, совсем по–нашему зевнув, расковано потянулся.

– Молодец, осваиваешься, – со смешком похвалил его я, подходя к груде мусoра, который еще предстояло превратить в нормальную статую. После чего Ал опять растекся в большую лужу, облачил меня в блестящую защиту и пропал посреди беспорядочно наваленных обломков, откуда через некоторое время показался несущий очередной камешек ручеек.

Какое-то время мы сосредоточенно работали, стараясь успеть как можно больше. Ал исправно поднимал с пола осколки, я уже довольно сноровисто бросал их на постамент. Однако когда пришла пора перевести дух, и я оглядел результаты наших совместных усилий, то оказалось, что сделали мы всего ничего – за три полных дня каких-то три несчастных ряда, высота которых не достигала даже щиколоток будущей статуи. Пожалуй, если работать такими темпами, я успею помереть от старости, а мы так и не доберемся до главного.

– Похоже, придется оптимизировать процесс, – пробормотал я, когда стало ясно, что толку с этой работы немного. Напарник тут же заволновался, забурлил, будто решил, что я ухожу раньше оговоренного срока.
– Постой, Ал. Не суетись. Мы с тобой делаем неэффективные телодвижения. Давай-ка подумаем, как это можно исправить и как организовать процесс так, чтобы он пошел легче и быстрее.

Застывший перед моим лицом ручеек с очередным обломком задумчиво булькнул. А я поднялcя с корточек, походил, разминая затекшие ноги. Оглядел громадный зал, где никого, кроме нас и приютившейся на выступе возле выхода Мелочи, не было. Наконец, поскреб в затылке, подумал и решил:

– Была не была. Авось, ол нас за это не испепелит.

Изложив свою задумку алтарю и получив от него согласие на эксперименты, я попробовал слегка разнообразить тактику укладывания камней. К сожалению, бросать их издалека не получилось – летящие камни, во-первых, ударялись о ту же преграду, которaя мешала лу делать эту работу самостоятельно; а во-вторых, oни были чудoвищно тяжелыми, и у меня при всем желании е получалось бросать обломки дальше, чем на два шага. А те, что я все-таки докинул до стены, благополучно от нее отлетели и едва не зарядили мне в лоб, заставив отказаться от опасной затеи.

Тогда я попросил алтарь выстроить возле невидимой границы подобие второго постамента – чуть выше, чем тот, куда нам надо было сбросить осколки. И попытался скидывать камни оттуда, сверху-вниз, чтобы облегчить процесс переноски. Но этот вариант тоже не подошел. казывается, вне постамента осколки наотрез отказывались скрепляться «сопливым» раствором и при первой же возможности начинали разваливаться на части, лишь добавляя проблем. А без моего участия и вовсе не могли преодолеть невидимую стену, словно присутствие человека являлoсь той обязательной составляющей, которая требовалась даже могущественному темному богу, чтобы заново вернуться в мир.

Третья попытка оказалась более удачной. Решив больше ни в кого не кидаться, я предложил алтарю поддерживать мои ладони снизу до тех пор, пока я не донесу осколок до постамента. Таким образом почти весь вес камня забирал на себя Ал,из него же тянулись силы на перенос. Только в таком же виде непонятная преграда, хоть и неохотно, соглашалась его пропустить к постаменту бога, а от меня требовалось лишь плавно подвести туда руки и в нужный момент выронить камень.

Попробовав так и этак, мы все же нашли алгоритм, который позволял мне почти не тратить силы на транспортировку. И тогда процесс пошел гораздо быстрее. За то время, что раньше требовалось на укладку всего одного ряда, мы с Алом сумели теперь выложить целых четыре. Однако после этого отдых потребовался уже не мне, а ему.

– Ну что, перерыв?
– предложил я, заметив, что растекшаяся среди камней лужа заметно поблекла и почти утратила блеск.

Зависший на высоте моего лица осколок, удерживаемый на весу с явным трудом, покачнулся и с облегчениeм брякнулся на пол. Но алтарь после этого ещё долго не мог собраться воедино. А когда ему это наконец удалось, рядом со мной на полу с тихим журчанием развалился бледный, смертельно уставший человек, который мечтал только об одном – выспаться.

– Вот теперь ты понимаешь, каково мне было последние пару дней… ладно, отдыхай, я завтра зайду, – со смешком сказал я, поднимаясь на ноги.

– Бульк! – из последних сил отозвался Ал.

– Что? Не успеешь восстановиться? Давай тогда послезавтра.

– Бульк-бульк!

Я озадаченно повертел головой, но алтарь все же нашел способ пояснить свое бульканье. И, собравшись с силами, написал на полу серебристыми буквами: «Вечером, сегодня». После чего я с сомнением его оглядел, но все же кивнул.

– Хорошо. До темноты вернусь.

Остаток дня я провел плодотворно и сел за разбор бумаг, которые получил от Ларри Уорда. Начать решил с родословной отца – его папка показалась мне несколько меньшей по объему. Но успел только разложить в кабинете часть бумаг, как возникла еще одна проблема – родовое древо семейства де Ленур оказалось слишком объемным, и в доме попросту не было помещений, способных егo вместить. Мой кабинет для этого оказался слишком маленьким, схрон – тем более. В гостиной я бы не рискнул раскладывать эти бумаги. А выводить из стазиса второй этаж, где находился большой зал для приемов, посчитал нецелесообразным. По крайней мере до тех пор, пока не окажется, что других вариантов не осталось.