– Открывай!

Как оказалось, Хелли стояла теперь передо мной в старых, потёртых, но чистых золотых доспехах, закрывающих тело от шеи до крупа, при этом оставляя свободными крылья. На голове у неё был шлем, через который выбивалась грива, а на правой передней ноге… Теперь был золотой накопытник с клинком, похожим на большой серебряный листок.

– Я – воин Легиона Пегасов, берущая в плен дракона! – воскликнула она, задорно размахивая хвостом. – Сдавайся!

У неё где-то и такое в квартире завалялось! Может, тут ещё и ЗИС где-то спрятан, или целый звездолёт? Впрочем, учитывая мои собственные сюрпризы… Пристав на кровати и пошире расправив крылья, я оскалился, приняв боевую стойку. Пусть меня завоюет сначала, сдаваться ещё!

– Твою душу в кристалл, ляжку на колбасу... – Облизнусь, разгоняя себя праной для большей реакции, так как сейчас Хелль не могла не напрыгнуть на меня с яростным кличем.

Проворность пегаски оказалась весьма посредственной, зато реакция отличной. В тот момент, когда я отпрыгнул с её дороги, полностью уверенный в том, что теперь ей придётся погоняться за мной, она ловко подсекла меня крылом под лапу, так что мне предстояло неприятное знакомство с дощатым полом. На секунду в поле зрения мелькнули сваленные под кроватью странные предметы, а затем что-то упало на мою спину и приставило клинок к цепи-ошейнику.

– Проси пощады у генерала Файра! – закричала победительница мне в ухо и, для большего эффекта, слегка прикусила его.

– Пора бежать... – Прошептал разошедшейся кобылке, выдавая свои мысли... Или предоставляя совет... И попробовал расплыться золотистым туманом, чтобы обволочь Хелли без вреда для себя, зато обездвижив её, либо же и вовсе слиться с её энергетикой, укрывшись в ней душевным теплом. Однако кобылочка при всей своей поразительности всё ещё оставалась мною сильно недооценённой. С клинка в цепь сошло заклятие, удержавшее мою ауру в границах моего тела, не давая не только развоплотиться, но и вообще колдовать. Как же я глубоко попал... Со стоном я опустил голову и растянул крылья с поверженным вздохом.

– Я в твоей воле, генерал... Даруй мне не слишком позорную смерть...

– Пони никогда не убивали своих врагов... По крайней мере, тех, кто их первым не обижал, – она коварно улыбнулась. – А теперь перевернись!

Я послушно выполнил приказ. Пегаска медленно повернулась ко мне крупиком и задрала хвостик.

– Это первое испытание из трёх! Ты должен вылизать меня ровно двадцать четыре раза!

Наложенные чары уже пропали, тем не менее, даже в чисто физическом состоянии моим лапкам хватило скорости, чтобы обхватить за бёдра кобылочку в жеребцовых доспехах и почти усадить её на свою пасть, чуть не разопря ей уже открытое лоно. Фырча от шерстинок в ноздрях, я расправил длинный язык и лизнул внутри, одновременно посасывая кнопочку.

Поняшка едва не закричала, её дрогнувшие копытца стали приподниматься и опускаться, а слова, слетевшие с губ, были тихи и слабы:

– Н-н-нет, я погорячилась... Двенадцать... Ой! Раз... Всего... Мама! Ещё во-во-восемь...

Её крылья с щелчком раскрылись и замерли, слегка подрагивая.

Мои острые ушки навострились от хлопанья “пегасьего стояка” а мордочка потёрлась носиком ласковее и нежнее, лапки немного нажали вниз, чтобы и клитор “защёлкнуло” о мою шкуру, в то время как хвостик, изогнувшись и вытянувшись, обвил одно из так услужливо растянутых крылышек и стянул его, ещё сильнее вводя пегасоньку в неминуемый оргазм, плоды которого я вылизал за оставшиеся разы... И ещё несколько сверх того.

– Всё! – вдруг закричала она. – Хватит играть!

Она упала к моему животу, всё ещё продолжая течь, и взяла копытцами мой стержень, быстро-быстро растирая его. Да ещё и продолжая улыбаться!

– Ты м-м-мой, т-ты весь мой!

Её губки нежно обхватили мой кончик и язычок скользнул по его поверхности, намеренно задевая самое чувствительное место. Как же она любит это делать! Я сжал лапы, не в силах как-либо помешать ей или помочь, но пегаска уже крепко держала инициативу в красных копытах... В прямом и переносном смысле! Её губки ласкали мой стволик, копытца упирались в яички, а она сама двинула круп назад, приближая свою чудесно пахнущую щёлку к самому моему носу.

Прижимая задние лапки к себе и помогая своей мордочке пальчиками, сунувшимися под хвостик и затревожившими коготком пупочек, я замычал и завозился под владеющей мной кобылочкой, но каждое моё вырывание лишь сильнее сжимало и натягивало... До той степени, что, не удержавшись и проурчав в поцелуе со щёлочкой, я по второму разу утёк в твёрдые, но при том заводные и даже нежные копытца.

А та не собиралась останавливаться. Выпустив мой совершенно изнывающий от нетерпения ствол из пастьки, она наклонилась к правому яичку и осторожно стала посасывать его, массируя левое и стволик копытами, причём её крылышки при этом мелко подрагивали, а задние ножки попихивали меня в живот, как будто бы пони доставляло удовольствие ощущать, как он подгибается под её давлением.

– Х-х-х... Кажется, не одна Литтлпип такая голодная, а все пони... – Я попробовал всё-таки аккуратно выползти из-под кобылочки, но она многозначительно, но несильно придавила на мой ошейничек задним копытцем, всё продолжая и продолжая мучить своего дракошу, пока алые глаза разгорались сильнее угольков или очей обитателей Вечносвободного леса. Вновь отдавая должное внимание стержню, она провела по нему языком, по всей длине, чтобы затем ткнуться носиком и... И сжать его зубками! Это было не неприятно, наоборот, её прикосновение было очень нежным, но всё же меня словно огнём обожгло... Или и вправду обожгло? Красные копытца поняшки и вправду нагрелись, шёрстка приподнялась, и от всего тела стал ощущаться приятный жар.