М-да, как-то за всеми приключениями я и забыл о том, что на этот раз ушел в Пустоши сразу после Прилива.

— Спасибо, Арс. — Я забрал у хозяина гостиницы ключ и, поправив тяжелый заплечник с привязанными к нему сумками, отобранными у Граммона на воротах, потопал в подвал, где и находятся мастерские для разбора трофеев с Пустошей. Такие помещения есть в большинстве гостиниц Ленбурга, что как нельзя лучше характеризует наш город. И в плату за проживание на постоялом дворе всегда входят не только завтраки и ужины, но и право пользования такими мастерскими и их оснащением.

Второй Вздох, на этот раз усталый, я издал, закончив первичную обработку трофеев. Было от чего устать на самом деле. Пока рассортировал и сложил пучки трав, пока с превеликой осторожностью, чтобы случайно не раздавить, промыл и разложил по отдельным емкостям глаза ночных кошаков и их же языки… пока очистил от клея набранную в подвалах паутину бледных пауков и обработал остальные трофеи, времени прошло больше двух часов. Да еще и на капитальную очистку своей одежды и брони от серой пыли целый час убил. Зато теперь осталось лишь сдать трофеи заказчикам, и можно сказать, дело сделано!

Но перед тем как отправляться в обход по лавкам и мастерским алхимиков и зельеваров, я, как был в полотняной робе на голое тело, потащился через весь постоялый двор в свою комнату. Там, переодевшись в «городскую» одежду и освободив заплечник от взятых в выход вещей, а также разложив экипировку по местам, я переложил в него притащенные в сумках емкости и мешки с трофеями, после чего принялся за подсчет израсходованных материалов и боеприпасов. Аккуратно записав в отдельную тетрадь все понесенные расходы, я скривился от итоговой цифры в три золотых и три серебряных, и это не считая стоимости израсходованных эликсиров! А все из-за тех идиотских кабанов и жвальня… точнее, того ходока-охотника, из-за которого мне пришлось бросить вполне еще «живые» болты! Эх! Одно утешает: прибыль должна быть гораздо больше, чем потери.

— И вообще радоваться должен: в кои-то веки вернулся из Пустошей без единой царапины, — вставил свою пару медных мой сосед.

Тут он прав… Почему-то если в Пустоши идет команда, то даже при самой большой удаче хоть один ее участник, да отправляется по возвращении в госпитальный дом — закономерность, известная всем ходокам Ленбурга без исключения. А я, как ни крути, в этот раз был именно в командном выходе. И тот факт, что и я, и Пир вернулись в город без единой царапины, действительно должен радовать. Но фиг там, как говорит сосед. У меня это из ряда вон выходящее событие вызывает разве что удивление. Хотя возможно, что радость была просто съедена неопределенным беспокойством. Да, я беспокоюсь. Отчего и почему, не знаю, но моя пятая точка только что не ноет от странных и, прямо скажу, нехороших предчувствий, определенно связанных с моим недавним спутником. Ладно! С проблемами нужно разбираться по мере их поступления, вот и я подожду. А пока надо закончить дела трофейные.

Как же все-таки приятно работать по заранее утвержденному заказу! Никакого тебе торга и споров, никакой траты времени. Пришел, сдал заказ, подождал, пока получатель проверит его, забрал кошелек с денежкой… и все! Ну, если качество и первичная обработка трофеев устроит покупателя, конечно. В противном случае дело может затянуться. В общем, я рад, что моя добыча оказалась достаточно качественной, а обработка… ха! Зря, что ли, дед на меня время тратил, обучая началам зельеварения и алхимии?! Так что с этой стороны никаких проблем нет и быть не может. Как ни пытался Зюйт крутить своим длинным носом, как ни ковырял ногтем коконы искаженных муравьев, а деньги заплатил сполна, даже за «неучтенку» вроде тех же коконов. А вот находку Граммона я продавать не стал: пусть сам этим занимается. Тем более что необходимости в спешке нет, да и в изолирующем мешке коконы искаженных ящериц могут пролежать хоть год без каких-либо изменений, так что даже если по очевидным причинам Граммону придется залечь на дно, своих золотых он не потеряет. И вообще все по правилам ходоков: чья добыча, того и заботы. Кстати, нужно будет отдать ему «долю мула». Все-таки без помощи Пира я бы не смог закрыть все заказы за один выход, да и… нельзя иначе. Даже мальчишкам-первоходкам положена доля в добыче команды, пусть небольшая, но обязательная, хотя они зачастую только в сборе трав и участвуют. Если ходоки узнают, что я не заплатил своему помощнику, пусть и нечаянному, случайному, но прошедшему со мной весь выход от и до, житья в Ленбурге мне не будет. И не поможет даже то, что я его спас от смерти… точнее, этого просто не будут учитывать. Да я и сам перестану себя уважать, если оставлю Граммона без его доли. Нехорошо это, неправильно!

В дом деда я вошел уже на закате. Каменный особнячок в купеческой части города, лавку на первом этаже которого старый давно превратил в огромную мастерскую-лабораторию, утопал в зелени. Когда-то этот дом и сад вокруг него принадлежали известной в городе белошвейке, и до сих пор дом сохранил некую долю изящества, как бы дед ни боролся с ее проявлениями. И сад вокруг особняка был одной из таких примет прежней жизни. На него у старого просто не поднималась рука. Хотя всяческие купидоны и прочие легкомысленные украшения интерьера дома, призванные когда-то радовать глаз хозяйки и ее заказчиц, были безжалостно им уничтожены. С другой стороны, не могу не признать, что те же карнизы с вырезанными на них пухлыми младенцами с луками в лаборатории деда смотрелись крайне идиотски. Да и розовый цвет стен… м-да. В общем, ничего удивительного в том, что дед постарался избавиться от подобных изысков, нет и быть не может.

— Явился! — поприветствовал меня хозяин дома, когда его слуга, как всегда молчаливый и бесстрастный, открыл передо мной двери гостиной.

— Добрый вечер, дед. Твой заказ я отдал слуге, — отозвался я, на ходу кивнув сидящему в кресле у камина Пиру и, взяв протянутый старым бокал с крепким черным, с наслаждением втянул носом аромат старого вина. Такое можно попробовать только здесь… и, может быть, у бургомистра. Хотя вряд ли. Глава Ленбурга слишком рьяно борется с контрабандой, чтобы позволить себе держать дома бочонок с вином, которое иначе в империю не попадает вовсе.

Тягучий черный напиток мягко прокатился по горлу, и я, благодарно кивнув деду, устроился в одном из свободных кресел у камина.

— Шарни! — кликнул старый, щелкнув пальцами, и рядом тут же нарисовался слуга. Они обменялись с дедом короткими взглядами, Шарни чему-то резко кивнул, и дед мгновенно подобрел. В общем, ничего секретного или тайного в этих играх в гляделки не было. Таким образом старый просто поинтересовался у слуги качеством принесенных мною трофеев, Шарни ответил, что все в порядке, на этом их молчаливый диалог и завершился.