Ника в полной мере постигает всю глубину народной мудрости: "Oт сумы да от тюрьмы не зарекайся". Вот только тюрьмы бывают разные
Аннотация:
Ника в полной мере постигает всю глубину народной мудрости: "От сумы да от тюрьмы не зарекайся". Вот только тюрьмы бывают разные.
Часть 2
Глава I
Столичный адвокат
Да, свободы
Благодатной лишена я,
И всегда грозить мне может
Смерть иль вечная тюрьма.
Лопе Де Вега.
Звезда Севильи
Ещё раз пробежав колонку длинных, громоздких цифр, Олкад подтянул к себе счёт от Онуфа Тиллия Моса, главного поставщика продовольствия в рабские тюрьмы рудника "Щедрый куст", и в раздражении ударил ладонью по навощённой дощечке.
– О, многомудрый Семрег!
– простонал молодой человек. в изнеможении закатив покрасневшие глаза.
– Опять не то!
По его вычислениям выходило, что невольники сожрали на целый кантар бобов больше, чем продал купец! Между тем как в амбаре осталось ещё три полных корзины.
То ли надзиратель над кухней ошибся, то ли он сам, второй писец - Олкад Ротан Велус, не смог правильно суммировать цифры из расписок.
Самое обидное, что он уже трижды пересчитывал, всякий раз получая различный результат. Тяжело вздохнув, молодой человек вновь стал перебирать клочки папируса, на которых Губий Закт своим корявым, варварским почерком выписывал количество полученных со складов продуктов.
Запахнув наброшенный на плечи шерстяной плащ, писец поправил на коленях дощечку и вновь принялся сверять нацарапанные на воске числа.
– Протухшая задница Дрина!
– зло рявкнул он и тут же испуганно огляделся. Столь непочтительные отзывы о владыке недр в Этригии да ещё в первые дни дриниар чреваты серьёзными неприятностями. Если даже сам бог подземного мира отнесётся снисходительно к подобной несдержанности, то его смертные почитатели могут оказаться гораздо менее терпимы.
Но как тут удержишься от сквернословия, если все дело оказалось в одном единственном неправильно написанном числе! Вместо семи раз цифра десять написана восемь. Вот он и спутался.
– В ночной горшок безграмотного тупицу Губия Закта!
– раздражённо бубнил молодой человек, переписывая число.
– Сколько раз говорил этой жрущей дерьмо собаке, чтобы пользовался чернилами, а не угольком из очага! Пусть бездна сожрёт этого бестолкового осла, укравшего у меня столько времени!
Пересчитав результат по новой, Олкад вновь посмотрел счёт от Тиллия. Вот теперь всё как надо. По документам остались как раз те самые три корзины.
Теперь надо только перенести расчёт на папирус и приложить к нему расписки, чтобы после праздников отдать управителю "Щедрого куста" на рассмотрение.
Но уж очень не хотелось вылезать из-под тёплого одеяла, и, подумав, Ротан решил для начала проверить расход прочих продуктов, а уж потом переписать всё набело.
– Жирдяй!
– крикнул он, вытянув шею.
– Где ты лазишь, помесь свиньи и собаки!
Из-за приоткрытой двери в комнату заглянула тощая физиономия с бледной, землистого цвета кожей и впалыми щеками.
– Звали, господин?
– Спишь, метла тощая?
– проворчал Олкад и, не дожидаясь ответа, распорядился.
– Подай сумку со свитками.
– Да, господин, - шмыгнув покрасневшим носом, раб, кутаясь в рваное одеяло и припадая на левую ногу, засеменил в угол, где на большом трёхногом табурете лежала небрежно брошенная кошёлка, битком набитая папирусами.
– Постой!
– приказал хозяин, внезапно ощутив новую насущную потребность.
Опустив голые ступни на холодный, покрытый толстыми циновками пол, он задрал подол туники.
– Достань горшок!.
Невольник метнулся под кровать и едва успел подставить старенький, потрескавшийся горшок под мощную господскую струю.