— Да ладно, дорогая. Я просто развлекаюсь. — Он снова улыбается.

Только я собираюсь поставить свои стаканы вниз, как слышу позади себя рычание.

— Дама попросила тебя убрать от нее свои руки.

Я замираю, и мое тело охватывает дрожь. Приятная дрожь.

— Ох, да ладно тебе, чувак. Я все лишь хорошо провожу время. Я уверен, ей это тоже нравится.

— Лучше держи руки при себе, старик, или в один прекрасный день ты можешь проснуться без них.

Я сглатываю. Тяжело. И, судя по движению его кадыка, так же делает противный старик.

— Ты в порядке, сладкая? — Его губы находятся чуть ниже мочки моего уха, на шее, и я кожей чувствую их движение, когда он говорит.

— Я в порядке, — шепчу я, содрогаясь всем телом. Уверена, он почувствовал дрожь, потому что стоял достаточно близко ко мне.

— Хорошо, — говорит он. Затем, прежде чем отпустить меня, его зубы находят мою мочку и нежно прикусывают. Не поддавшись искушению, я возвращаюсь к работе.

Оставшуюся часть ночи я его не видела, но остро чувствовала, что кто-то за мной наблюдал. Я то и дело ощущала это в течение последних трех недель. Только это не жуткое чувство, которое охватывает, когда чувствуешь на себе чей-то взгляд. Это ощущение безопасности.

Несколько часов спустя я не чувствую ног и мечтаю только о том, чтобы упасть в кровать. Музыканты собирают последние инструменты, а большинство уже ушли домой. Убрав наличку, перед уходом захожу в ванную.

Сделав свои дела, мою руки, а когда открываю дверь, она отталкивается в противоположную сторону. Я чувствую, как тяжело бьется сердце в груди, а рука автоматически поднимается для удара.

— О, господи. Ты сильно напугал меня.

Он медленно смотрит на меня сверху вниз, а затем наши взгляды встречаются. Его глаза сверкают. Похоже, он хочет съесть меня живьем. От этой мысли колени дрожат, а желудок сжимается.

Убирая зубочистку, он делает шаг вперед, дверь за ним закрывается, а потом он начинает говорить, растягивая слова:

— Ты же не думала, что я просто уйду, не так ли, сладкая?

— Э-э… Не знаю, — отвечаю я. Он так близко, но в то же время далеко. Меня окутывает его запах — пьянящая смесь из запахов кожи, масла и специй. Мои соски покалывает, и я чувствую, как веки отпускаются, а дыхание замедляется.

Поразительно. Человек, имени которого я не знаю, производит такой эффект на мое тело.

— Иди сюда.

Его голос звучит, как шепот, но нет. Он хриплый и низкий, и в тоже время тихий. Дрожь пробегает по телу перед тем, как я подаюсь к нему. Он наклоняется, его рот накрывает мой, и я растворяюсь вместе с ним. Растворяюсь в нем.

Он прижимает меня спиной к стене, и, находясь в плену, я чувствую каждый сантиметр его твердого тела. Он ловко снимает мои джинсы, а затем его крепкие руки берут меня за зад и поднимают. Я обхватываю ногами его талию и чувствую между нами его напряженный член. Поцеловав мужчину в челюсть, я облизываю его шею, в то время как он надевает презерватив. А затем входит в меня.

Моя спина выгибается и нервы дрожат, когда его член с пирсингом движется вперед-назад внутри меня. Он неуклонно продвигается вперед, пока не врезается в меня полностью. Я прикусываю его плечо, чтобы заглушить крик, который рвется из горла.

Он наклоняется, захватывает один из моих сосков ртом и глубоко его засасывает.

— О, боже. Трахни меня сильнее, — почти кричу я.

Капельки пота стекают по поему телу.

— О, боже, как же приятно, — стону я, когда он наполняет меня.

— Самая сладкая киска, которую я когда-либо имел. Чертовски красивая. Чертовски сладкая. Тебе нравится мой член? Хочешь получить его весь?

Я всхлипываю и чувствую себя еще более мокрой.

— Да, — хнычу я то ли в ответ на его вопрос, то ли просто потому, что происходящее столь прекрасно — я не уверена.

— Да, моя хорошая девочка. Теперь сожми эту милую киску и возьми весь мой член, — выдыхает он мне в ухо. Он сжимает зубами мою мочку, в то время как пальцы находят мой сосок, и он толкается тазом.

— Святое дерьмо-о-о, — кричу я. Мои ноги напрягаются, я притягиваю его ближе, когда вздрагиваю в его руках, а все мое тело взрывается в оргазме.

Он вколачивается в меня еще раз, а потом утыкается лицом в мою шею и содрогается от своего собственного освобождения.

— Твою мать, сладкая. — Он тяжело дышит. — Так хорошо, — бормочет он.

Я упираюсь затылком в прохладную стену и пытаюсь восстановить дыхание.

Через несколько секунд настроение в комнате меняется, и я сдерживаю хныканье, когда он выходит из меня. Он опускает меня на землю, и я быстро натягиваю джинсы и застегиваю рубашку, не глядя на него. Я слышу, как застегивается молния, и как он подходит к мусорному ведру, чтобы избавиться от презерватива.