Капитан Воробьянинов(еще совсем молодой парень) спросил у Виноградовой.

– А вы с немцами воевали?

Девушка, точнее молодая женщина ответила:

– Нет! Я с ними целовалась!

Капитан, вдруг побледнев, заметил:

– А свой первый труп вы помните!

Виноградова улыбаясь, покачала головой:

– Я летчица, и кого сбила, того и сколотила, у меня нет понятия трупов! Кстати за всю Великую Отечественную войну, мой самолет ни разу не был сбит!

Капитан несколько неуклюже присвистнул:

– Ты просто асс! А сколько у тебя размазанных немцев!

Виноградова улыбнулась еще шире:

– После двадцать пятого вручили звезду героя! А всего двадцать восемь.

Синицин воскликнул:

– У-ух! Ты просто мастер своего дела!

Девушка-ас скромно ответила:

– Не надо делать героем, того, кто просто честно исполняет свой долг. Сейчас пехота подойдет поближе, и мы её встретим.

Капитан передернул затвор тяжелого, весом в добрых десять килограмм пистолет-пулемета. Потрогал собачку, пуск весьма тугой, приклад с отдачей. Не вполне удобная махина, зато лупит... Правда по слухам, у немцев уже появился более мощный автомат, но кто его знает, не придумают ли советские конструкторы, чего-нибудь лучшего. Синиц не удержался от вопроса:

– А почему тебя такую классную летчицу перевели в пехоту?

Виноградова ответила полушутя, также перещелкнув затором пистолет-пулемета:

– А я просто хотела узнать какого это сидеть под обстрелом! Это было бы классно!

– И сапожки ты видимо потеряла, если так спешила попасть на передовую!

Виноградова и в самом деле, стараясь, чтобы волдыри сошли быстрее, ходила босой девчонкой. Хотя во время войны большинство женщин и детей, щеголяло в летнюю пору голыми пятками, но среди офицеров это было непринято, особенно в общественных местах. Но Виноградовой даже нравилось так выделять. Воробьянинову же она ответила просто:

– В целях экономии, против нас фактически весь капиталистический мир. Ведь сапоги изнашиваются, а это труд многих людей!

Капитан согласился, задорно подмигнув:

– У тебя очень красивые ноги! Можно мне их погладить!

Виноградова погрозила пальчиком:

– Не сейчас! Потом если выживешь, я тебя на ночь согрею.

Воробьянинов округлил глаза:

– Ого, а ты быстрая! Обычно бабы долго ломаются! И такая у тебя высокая грудь!

Виноградова хотела ответить, но послышался взрыв, шедший впереди японский танк, наскочил на мину. Девчонка немалого возраста пропела:

– Ехал Гитлер на машине, подорвался гад на мине! Разлетелся на осколки - но вот только мало толку!

Подорвался еще один японский танк, остановившись, он, повернул дуло и открыл огонь по советским окопам. За ним рванул и третий. Японцы впрочем, и не думали останавливаться. Узкоглазые огрызались: у них заработали пулеметы, размещенные на полукруглых, подвижных башнях.

Капитан буркнул:

– Вот это здорово! Как на параде идут! Вот это армия!

Виноградова взяла в руки винтовку, благо расстояние до пехоты позволяло, и выстрелила в японского офицера. Узкоглазый завалился, с такой силой отшвырнув винтовку, что она возилась штыком в весеннюю траву. Прочие японцы продолжили бег, только слегка наклонили корпус, видимо рассчитывая таким образом избежать, поражения, вернее снизить его вероятность. Виноградова вспомнила, что именно таким образом обучают бойцов в квантудской армии, кто не успеет вовремя наклонится, бьют бамбуковой палкой по голове. Кажется и царю-батюшке, ироду хорошенько двинули! Это он впрочем о Николае Втором. Теперь они снова дерутся с Японией, и не на один, а на несколько фронтов. Впрочем, в этом есть и своим преимущества. Девчонка пропела:

Грядет - повержен вермахт в прах,

Наполеон разбит непобедимый!

Не сможет враг советский флаг попрать,

Когда народ и партия - едины!

Один за другим остановились подбитые японские танки, но ощетинившая штыками пехоты стала бежать еще быстрее. Позиции советских войск ощетинились вспышками, захлопали винтовки, изредка перемежающиеся с автоматными очередями. Открыла огонь и Виноградова. Японцы, перезаряжая на ходу, палили из винтовок. Они орали во всю глотку: