Магда тут удивленно спросила подругу:

– А почему, когда я захотела с ним драться, ты это восприняла так прохладно, словно это какая-то мерзкая подлянка. В конце концов, это мое право!

Кристина скривила челюсть:

– А мое право отказать тебе в объяснении. Но придет время и, ты все узнаешь!

Магда тяжело вздохнула, но не стала докучать подруге расспросами.

Они молчали до самого восхода солнца. Кристина постепенно остыла и была какой-то заторможенной. Иероглифы на броне мерно покачивающегося мегагнома становились все четче, по мере того как бледнел небосвод. Когда просветлело, Магда смогла разглядеть в деталях раскинувшийся перед ними город на правой стороне реки с волнами под цвет апельсинового сока. Но особое впечатление произвел громадный герб, он был выточен из полудрагоценных камней, с потрясающей детальностью, а может быть, игра утренней светотени оживляла этот маленький магический барельеф. Вертикально расположенная птица раскинула широкие, но согнутые крылья и повернула голову в профиль. Четко очерченные выпуклые глаза символизировали острое зрение, а согнутый хищный клюв был опасно остер. Но самое удивительное было ниже. Каждое из перьев крыла тоже было маленькой птицей, а все вместе они становились замершим отрядом птиц-воинов, преданно глядящих на свою большую властительницу, будто ожидая приказа... Мощь, верность и готовность к мгновенной атаке были переданы мастерски. Магда долго рассматривала этот могучий знак, размышляя....

Сон девчат, как и следовало ожидать, прервался, но случилось, это вовсе не так как подруги планировали. Они очнулись чудесном, громадном зале сказочно прекрасного дворца, где каждая вещица была шедевром мирового искусства, где воздух благоухал, и пели райские птицы.

Струились потоки сладкой воды, плескался бассейн полный шампанским, а стены были в узорах. Сами обе девчонки лежали на высоких пуховых перинах, на кроватях достойной царицы Савской. Все было бы вообще великолепно, если бы не золотые цепи, сковывающие запястья и лодыжки девчат. Их чудесные, красиво обнаженные, волшебные тела были, как бы распяты на постелях. Такое вот беспомощное состояние, униженных, и сказочно лучезарных рабынь.

Кристина смачно выдохнула:

– Вот я не знала, что клетка может быть золотой не только в переносном смысле.

Магда утешила подругу:

– Такой большой и роскошный дворец может быть только у шаха. Так, что фактически достигли своей цели и прибыли в пункт назначения!

Кристина сладко улыбнулась:

– Интересно, каков он шах?

Словно в ответ на вопрос послышался плеск, и из бассейна с шампанским вылез крупный, бородатый мужчина, на вид лет пятидесяти-пятидесяти пяти. Он был широкогрудый и широкоплечий, правда, с брюшком. В нем ощущалась большая природная сила, но мышцы заплыли жиром от праздного образа жизни и обжорства. Это человек был гол, только драгоценных талисман на цепочке составлял все его украшение, но сомневаться не приходилось, это был шах. Да и талисман на груди являлся символом царской власти.

Фотографию шаха девчата, конечно же, видели, хотя на ней он казался моложе, и борода была короче.

Шах только что выкупался в шампанском, но шагал твердо, взгляд уверенного властелина. Ну и, конечно же, новые гурии для гарема не могли пройти мимо его внимания. В первую очередь самодержавный( формально ничем не ограниченный) повелитель Ирана подошел к Магде. Его волосатая рука легла на лодыжку девчонки и аккуратно её погладила. Блондинки с равнодушным видом смотрела на шаха, но тут её тело стало предавать и, щечки налились краской от стыда.

– Ты непорочная девственница?
– Спросил повелитель у Магды.

Блондинка с навернувшимися на глаза слезами ответила:

– Да Господин!

Шах криво улыбнулся:

– Ну, что же это отлично. Сейчас ты станешь женщиной, получив первый опыт наслаждение потомком посланника Аллаха царем в тридцатом поколении.

По алым щечкам Магды потекли неподдельные слезы:

– Это ведь так больно и жестоко господин. Я ужасно боюсь этого!

Шах положил свою широкую ладонь на роскошное бедро девушки и принялся массировать успокаивая:

– А ты не бойся! Я ведь искусный любовник. Боль будет краткой, как укус комарика, а затем ты погрузишься в океан наслаждения.

Магда продолжая, причем без малейшей тени притворства плакать. Мысль потерять невинность была и в самом деле ужасной. Особенно для такой пуританской христианки как она.