Говорят, любят женщин, их женщины тоже.

Говорят, только выпустят книгу иль том,

Так деньжищ огребают возами. О, Боже,

Как судачит молва о нас всюду, везде!

Но не вынесет свет жесточайшее право

Жизнь бездомным прожить в нищете и беде,

И не знать, что настигнет какая-то слава.

Ты, как птица, летишь, и вздымает валы

Океан под тобой! Даже в мыслях нет суши.

Не услышит никто ни хулы, ни хвалы,

Но куда-то летят и летят наши Души…

Где нашел ты причал, расскажи, Михаил?

Ты архангел теперь иль уже чудотворец?

Ты такое в полете для всех сотворил,

Что не мог сотворить ни один миротворец.

Объять необъятное – дело поэта,

Но надо кончать, хоть спеши, не спеши.

И вот окончание дела, а это

Парение плоти, но больше – Души.

Мы каждое слово поставим на место,

Отсюда звучанье и сила его.

Поэт – дирижер и парит над оркестром,

Творя и готовя свое торжество.

Зачем флибустьеры готовятся к рейду,

Филолог в другие науки проник?

Все движется в мире по мудрому Фрейду.

О, что ты придумал нелепый старик!

И мозг твой не спит. И чувства, и мысли

Не могут прорваться, взрывают тебя.

Творец – физиолог. И все в этой жизни

Конец и Начало. Но только любя

Ты можешь закончить свой акт, чтобы снова

Начать все с начала. Партнеры твои

Любимые звуки и верное слово,

Плоды твои – дети, вернее – стихи…

Но кто же посмеет в толпе разродиться,

А тот, кто сумеет – попробуй посметь.

Творение акта все длится и длится.

Ты должен закончить, а после хоть смерть.

Хватит играть нам в героев и в Спарту,

И пусть ненадежна, но все-таки власть.

Что ж, разыграем с ней мутную карту.

Вдруг туз там козырный, и выпадет масть?

Так рассуждали наивные люди.

Но кто-то отпрыгнул, а кто-то отпнут.

Козыри биты, закончены будни…

Закончил раздачу проныра и плут.

Только поэт остается поэтом,

Он должен прожить без духовных потерь:

Зверь обнаружит однажды с рассветом,

Что он благородный и ласковый зверь,

Все помещаются в доме громадном,

В котором их вздумал поэт размещать,

Каждый напудрен, в костюме парадном.

Хотели играть? Так давайте играть!

Вот он играет один с целым царством.

Но кончилось время песочных часов.

Что же случилось с твоим государством,

Мудрый, веселый, поэт Вишняков?

Так наступает эпоха прозренья,

Одним покаяньем не смоешь грехи…

Дальше не будет уже отступленья,

Не будет игры. Но прорвутся стихи –

Золото русской короны и чести,

Там мерзлые ангелы, тут – чучуна.

Нет ни тоски, озлобленья и мести,

Но есть лишь больная, родная страна.

Привет, Барков, охальник мира,

Создавший русские стихи,

Как жаль, что ты утоп в сортире,

Помре бесславно за грехи…

Век восемнадцатый жеманный

Слагает вирши в тишине,

Но девятнадцатый желанней –

Силлабо-тоника вполне

Подходит вольной русской речи.

Анапест, дактиль и хорей –

Калибра разного картечи,

Один другого посильней!

Но ямб здесь первый, скорострельно,

Чечеткой тему поведет,

И амфибрахий вам прицельно

Сюжеты шире развернет…

И безударный, и ударный!

Баркову – слава и почет.

Так пусть потомок благодарный,

Оригинал его прочтет.

Но дикость грубых слов и оргий

Сменили перси и уста,

И гениталии в восторге,