–Сейчас всё на электронике, – сказал Миша. – Молодёжь никаких инструментов с собой не возит.

–Некоторые даже запаску с собой не берут! Да, как же так можно! Чтобы мы поехали куда-то без запасного колеса! Зимой, когда мы ездили на день рождения сестры, нас везла одна девушка, подруга Али, и у неё посреди дороги спустилось колесо! И она не знала, что такое запаска! Но потом сообразила: «Да, у меня есть подкатка…» Зато мы не поняли, что это такое. Но у неё не было с собой никакого инструмента. Пришлось нашим мужчинам останавливать проезжающие машины и просить ключик с домкратом…

И вот Новорижское, а точнее, Новорусское шоссе, и сплошные ёлки в снежных пальто! Кусочек Волоколамки, и «Тойота» упёрлась в зелёные автоматические ворота. Алесе отчего-то стало тревожно. Рядом – дорожный знак с перечёркнутой трубой.

–Здесь что, на трубе нельзя играть? – удивилась Алеся.

–Это значит, что здесь нельзя сигналить, – снисходительно объяснила Лиза, «автоледи» с советских времён.

Их «Тойоту» тут же заметили и осведомились по переговорному устройству о цели визита.

–На семинар, – просто объяснил Миша.

Их тут же пропустили.

На территории пансионата «Солнышко», христианской базе отдыха, росли берёзки да таёжные тонконогие ёлочки. Миша и женщины прошли в один из корпусов. Им навстречу вышла пожилая пара.

–Алесенька, и ты здесь, как же я рада тебя видеть! – обняла их пожилая дама.

Это были пастор их церкви и его жена.

Здесь Лиза узнала, что их номер в четвёртом корпусе. Пастор с женой жили в шестом, семейном.

Пока Лиза, как директор их миссии в России (пастор был президентом, суперинтендантом4 и временно исполняющим обязанности главного епископа), улаживала дела, Алеся и Лариса нашли свой номер. Это оказалась крошечная комнатка, отдававшая больницей или зоновским бараком. Здесь всё было зелёное, – стены, занавеска. Друг против друга стояли деревянные двухэтажные кровати с лесенками, и бортиками на верхнем ярусе. Алесе, как самой молодой, определили спать на верхней полке.

–Это – дискриминация по возрасту, – сказала Алеся.

И все засмеялись.

Лиза принесла с собой три голубых комплекта постельного белья.

–Я попросила, чтобы к нам больше никого не подселяли.

–А кормить нас, интересно, сегодня будут? – спросила Лара. – Лично я проголодалась!

–Надо же, у них бельё – крахмаленное! – поразилась Лиза. – Наверное, здесь у них свои «постельничные»! Лично у меня на это сил не хватает. Бельё для наших гостей я просто глажу, но не крахмалю.

–А у мамы в конце восьмидесятых был баллончик с крахмалом! – вспомнила Алеся. – Вроде лака для волос «Прелесть»…

–В Библии тоже есть постельничие! – вспомнила проповедник Лиза. – В книге Деяний, главный служитель при особе Ирода Агриппы Первого, 5ответственный за его жизнь и сокровища…

Они подъехали аккурат к обеду. Столовая располагалась в главном корпусе, на втором этаже; лестница с деревянными перилами походила на жёлоб или кишку.

Лара тут же захватила свободный столик у окна, под пальмами и гибискусом, сервированный на семь персон. Их ожидала блестящая, идеально чистая кастрюля из нержавейки, горка суповых и стопка плоских тарелок, и семь сиреневых кружек с компотом. На сверкающем металлическом подносе – мясная запеканка, которую Алеся приняла за аккуратно порезанный мясной пирог, а к ней гарнир, макароны-спиральки в глубокой металлической миске, похожей на дуршлаг.

В сияющей кастрюле оказались щи. Лара, страдавшая всеми возможными желудочными болезнями, взяла на себя роль раздатчицы.

К ним подсели ещё три женщины: крашеная в ржавый цвет пенсионерка, искусственная блондинка с густой длинной чёлкой и в красной клетчатой рубашке, и ещё одна сестра с нелепым крошечным пучком на самом темечке.

Познакомились. Пожилую и ржавую, звали Ларисой, «клетчатую рубашку» – Леной, а «пучочек» – Наташей.

–Откуда вы? – спросила Лиза.

–Из Питера! – гордо ответила Лариса. – Мы – дети Божьи6, и все из одной церкви!