Останешься ли ты собой, если твоей жизнью управляют боги? Если один хочет твоей смерти, а другой спасает ради собственных целей?.. Найдешь ли ты счастье, когда каждый шаг дается с трудом и приносит разочарование? Возможно, ведь жизнь – игра. Кто-то выигрывает, а кто-то остается ни с чем. Просто надейся на удачу – может, она подарит тебе еще пару тузов.В оформлении обложки использовано изображение, нарисованное специально для книги художником myks0.
СТРАЖ КИНЖАЛА
ПУТЕШЕСТВИЕ В НИКУДА
Важно не то, проигрываем ли мы в игре – важно, как мы проигрываем и как благодаря этому изменимся, что нового вынесем для себя, как сможем применить это в других играх. Странным образом поражение оборачивается победой (с) Ричард Бах.
0
Вьюга – бешеная, злая – билась в окно, будто желая разбудить всех в стеклянном замке. Но, увы, ее старания были напрасны. Все, кто жил здесь, или покинули это место, или… кто их знает богов. Они ветрены и неспокойны, даже светлые.
Как раз один из них – наполовину змей, наполовину орел – Арикон, покинув темный зев пещеры: обитель последнего из драконов, в задумчивости застыл на верхушке самой высокой горы. Рядом с ним парили в розоватой дымке закатного солнца пара огромных орлов. Бог поднял голову и заклекотал, приветствуя подлетевших птиц. Услышав ответный клекот, Арикон с топорщил перья на загривке и закрыл глаза, прислушиваясь к усилившемуся ветру – брат Фальтор что ли разыгрался? Затем стукнул о землю хвостом и глубоко вздохнул. На душе было гадко, противно – неприятно осознавать, что можешь погибнуть. И не от рук равного, а смертного! Кто же знал, что кинжал, способный уничтожить даже самого сильного из богов, попадет в руки Изгоя, пустышки. Ведь Арикон думал, что это легенды, специально придуманные драконами, чтоб отпугнуть врагов от этого мира. Оказалось, нет. Хорошо, что он с братьями оставил в живых крылатого ящера-ясновидца! Если б нет, то не узнал бы, что скрывали эти твари.
Нервно расправив крылья, Арикон открыл глаза. Кто это? Человек… Но когда он появится? В какой семье? Что же делать?!
Остается одно – запретить среди смертных любое проявление магии. Может, тогда ему удаться избежать предначертанное Судьбой.
***
Беловолосый мужчина склонился над черной, как его кожа водой и натянуто улыбнулся, издеваясь над собой. Черное на черном – весь этот мир был тьмой непроглядной, нельзя ничего разглядеть. Такая уж участь темного бога, который следит за миром духов, жить во мраке. Зачерпнув воды, он умылся и встал. Едва почуяв Высшего, со всех сторон тут же донеслись мучительные крики, а затем сладостный смех – грешники и праведники получали по заслугам. Вдалеке засияла Беседка – единственное светлое пятно в этой тьме, зовя тех, кто уже готов переродиться. Столь же белая, как его волосы и глазная радужка с серым узким зрачком. К ней как раз и полетел бог. Там его уже ожидал Нильф, гигантская крыса с красными угольками глаз. Брат нетерпеливо бегал из угла в угол и поддергивал коричневым носом, будто к чему-то принюхиваясь. Хотя, что в этой дыре можно учуять?
– Ворф, где ты был? Я тебя давно уже жду.
Сложив крылья, бог ступил на мраморное крыльцо и неопределенно пожал плечами, скрывая разыгравшееся любопытство. Наконец-то, свобода?
– Дела… Узнал, о чем говорил братец с драконом?
Крыса оскалила острые зубки, будто желая улыбнуться.
– Да, и тебе это должно понравиться. У нас появился шанс уничтожить не только его, но остальных наших братьев!
Предместье Голадена
Сто пятьдесят лет спустя
1
Я сидела у окна и смотрела на улицу. Снежинки, подхватываемые ветром, казалось, танцевали. И вот одна, покрутившись, спланировала на окно и скатилась каплей вниз. Я дотронулась до стекла и проследила ее путь. Смутная тоска терзала душу. Почему мне так одиноко? Наверно, потому что отца нет рядом. Да, точно… Рука слегка подрагивала от ощущения твердости под ладонью и холода. Наверное, для нашей новой прислуги было удивительно смотреть на мир сквозь стекло, а не через мутный пузырь, который был в обиходе у крестьян. Послышался шорох юбок и звонкий перестук шагов – сестра, скорей всего Аманда. Она любила шпионить за всеми. Дура!
Быстро подхватив подол платья, я подскочила к пианино и начала наигрывать незатейливую мелодию – мне не о чем было с ней разговаривать, да и не хотелось. Склонив голову так, чтобы лицо было едва видно для Аманды, я онемевшими пальцами выбивала ритм, считая секунды. Прошла минута, а сестра все не уходила. Наконец, раздался так долго ожидаемый звук закрывающейся двери. Ура! Ушла…
Подождав еще минуту, я встала и вновь подошла к окну. Снег покрывал весь двор – казалось, он источал свет, освещая дом, кареты, стены – красиво. Даже не так, сказочно! Стало прохладно и я, накинув на себя шаль, подошла к камину, где лежали, уложенные стопкой дрова. И, протянув к ним руку, прошептала:
– Гори!
И тут же я ощутила, как по телу прокатилась горячая волна и сосредоточилась в пальцах. Подушечки покраснели, и вот яркий всполох охватил руку. Коснувшись дров, я отошла от камина. Еще маленькие огненные языки потрескивали, поедая «пищу», и вскоре заполыхали, пытаясь вырваться из заточения. Тепло, исходящее от них, заполнило комнату, окутав меня, будто шерстяным одеялом. Хотя проделывала я это не в первый раз, но все равно восхищенно застыла, наблюдая за пламенем.
За дверью снова раздался звук шагов, только тяжелых – это был учитель. Единственный мужчина из благородных кровей, кому разрешалось бывать у нас. «Что за напасть» – подумала я и, метнувшись к пианино, кинула подвластному огню: «Гасни!». Вдруг еще увидеть, что вместо того, чтоб читать ноты, балуюсь магией! Тогда меня точно запрут в храме Единого!
Старая дубовая дверь открылась ровно настолько, чтобы грузное тело наставника смогло проникнуть внутрь. Я сделала вид, что прилежно изучаю ноты.
– Вам что-то неясно, виэль ? Или вы еще не отдохнули? – дождавшись отрицательного ответа, он продолжил: – Раз нет, тогда давайте продолжим урок.
Его голос был как всегда строг, но не злобен.
Когда закончились занятия, за окном уже стемнело, а я так хотела еще раз посмотреть на снег! Вот только вряд ли, кто разрешит мне выйти. Возникло желание поджечь занавеску, чтоб выплеснуть раздражение, но сдержалась. Не стоит – вдруг кто-то узнает, что огонь подвластен моей воле!