До сих пор он ни разу не репетировал «в костюме», как выражаются в театре, и выходил на сцену в своем обычном красивом наряде, в котором и теперь приехал в театр. И вдруг в гримерной, рядом с роскошным платьем герцогини Кендальской, приготовленным для мисс Уэстон, он увидел лохмотья, в которые Элиза собиралась его одеть! Напомним, что по сюжету этой драмы мать находит покинутого ею ребенка нищим, в лохмотьях, тогда как сама она важная герцогиня, разодетая в шелка и бархат.

Увидев лохмотья, Малыш решил, что его хотят отослать обратно в «Рэггид-скул».

– Мисс Анна… мисс Анна! – вскричал он.

– Что с тобой? – спросила мисс Уэстон.

– Не прогоняйте меня!..

– Да кто же тебя прогоняет?.. Что ты еще выдумал?..

– Но эта ужасная одежда…

– Ах вот оно что!.. Он вообразил…

– Да нет же, дурачок!.. Стой смирно! – строго сказала Элиза, довольно грубо надевая на него костюм.

– Ах, бедный ангелок! – вскричала растроганная мисс Уэстон, подводя себе брови тоненькой кисточкой. – Бедняжечка… – продолжала она, накладывая на щеки румяна. – Если бы в зале это знали! Впрочем, они и будут это знать, Элиза… Завтра же это будет напечатано в газетах… Ведь надо же было вообразить!.. – И она слегка припудрила свои открытые плечи. – Да нет же… нет, глупый бэбиш! Этот наряд – это все только шутка…

– Шутка, мисс Анна?..

– Да, и нечего тут плакать!

Впрочем, она и сама бы охотно дала волю слезам, если бы не боялась размазать грим.

Элиза же приговаривала, качая головой:

– Видите, госпожа, нам никогда не сделать из него актера!..

А Малыш тем временем стоял опечаленный и со слезами на глазах смотрел, как на него надевают лохмотья Сиба.

Тогда мисс Уэстон вздумалось подарить ему новенькую гинею. «Пусть это будет его первым гонораром, его светом в ночи», – решила она. И ребенок действительно живо утешился, с удовольствием полюбовавшись на золотую монету [8] и спрятав ее в карман.

Затем мисс Анна, приласкав Малыша напоследок, пошла на сцену, наказав Элизе не выпускать ребенка из гримерной до третьего акта, в котором он должен был появиться.

Все места в зале были заняты, несмотря на то что пьеса была далеко не новой: она выдержала уже более тысячи представлений на разных сценах Соединенного Королевства, как часто бывает с произведениями хотя и посредственными, но полными реализма.

Первое действие прошло прекрасно. По окончании его публика восторженно рукоплескала мисс Уэстон, впечатленная ее блестящим талантом и страстностью игры.

После первого акта герцогиня Кендальская вернулась в гримерную, где, к великому удивлению Сиба, сняла свой богатый наряд из шелка и бархата и надела платье простой служанки, следуя особому замыслу драматурга, на котором мы не будем останавливаться. Малыш, сбитый с толку, испуганный, в крайнем изумлении взирал на странное превращение мисс Анны.

Вскоре послышался голос помощника режиссера, заставивший ребенка вздрогнуть, и «служанка», сделав ему знак рукой, сказала:

– Подожди, бэби… скоро твоя очередь, – и ушла на сцену.

Служанка имела такой же успех во втором акте, как герцогиня в первом, и занавес опустился под еще более бурные аплодисменты. Определенно «добрым подругам» мисс Уэстон не представлялось пока случая доставить ей хоть малейшее неудовольствие.

Она вернулась в гримерную и, усталая, опустилась на диван, приберегая силы для следующего, третьего действия. И снова перемена костюма: теперь это была более не служанка, а дама, одетая в глубокий траур, немного постаревшая, так как между вторым и третьим актом по сюжету пьесы проходит пять лет.

Малыш с широко раскрытыми глазами совсем застыл в своем углу, не смея шевельнуться, едва дыша. Мисс Уэстон, сильно взволнованная, почти не обращала на него внимания.

Наконец, уже почти готовая к третьему акту, она повернулась к мальчику.

– Знаешь, Малыш, – сказала она, – скоро твой выход.

– Мой, мисс Анна?..

– И не забудь же, что тебя зовут Сиб.

– Сиб?.. Да, да!

– Элиза, повторяй ему все время, что его зовут Сибом, до тех пор пока не отведешь его вниз, к режиссеру.

– Слушаюсь, госпожа.

– Но главное, чтобы он не опоздал. К тому же, Сиб, – погрозила она пальцем Малышу, – в таком случае у тебя отнимут гинею…

– А то и посадят в тюрьму! – прибавила Элиза, делая страшные глаза.

И так называемый «Сиб», ощупав гинею в кармане, решил ни за что с нею не расставаться.

Наконец настал торжественный момент. Элиза, схватив Сиба за руку, повела его к сцене.

Мальчик был ослеплен ярким светом софитов, растерялся среди сутолоки актеров, смотревших ему в лицо со смехом, и очень стыдился своей отвратительной нищенской одежды.