Танжер не такой, как другие города страны, не такой, как другие города современного мира. У Танжера больше тысячи лиц. Танжер это не только совместное существование современности и традиции, которые сбалансированы здесь совершенно особенным образом. Словно в некоем параллельном мире, они живут вместе в центре города, однако всего в нескольких шагах от него, на Старом рынке и в прилегающих к нему кварталах, они разделяются и расходятся в разные стороны. С виду непринужденный и исполненный достоинства танец двоих – современности и традиции, против воли заключивших брак.

Я иду по рю де Португаль в старом центре города вдоль каменной стены, высотой почти сто метров, построенной португальцами в XVI веке. Некоторые камни очень древние, другими укрепили кладку лишь недавно. Я пытаюсь представить, что наполняло жизнь людей в те давние времена. Ответ нахожу сразу: любовь, обида, злоба, голод и страх. Человеческие чувства, ради которых стоит прожить жизнь и которые напоминают нам о том, что мы – всего лишь люди. Чувства, которые мы, будучи людьми, должны испытывать, чтобы потом иметь возможность и право сказать нашим детям, что мы действительно жили на этом свете.

Время в Танжере, кажется, проходит быстрее, когда ты движешься, а не стоишь, даже если находишься на самых прекрасных площадях этого города. Каждую секунду здесь можно сделать открытие, тебя то и дело подстерегают неожиданности. Безусловно, неожиданности – это самое постоянное свойство Танжера, так как многое появляется и затем исчезает, а что-то лишь один-единственный раз замечает внимательный наблюдатель.

Я выхожу на Старый рынок в медине, осматриваюсь вокруг. В детстве я бывал здесь десятки или сотни раз, однако лишь сейчас я обращаю внимание на старинные дома испанской и французской постройки. В детстве я их не замечал, хотя они построены, конечно, задолго до моего рождения. Захожу в лавку, где торгуют пряностями, мне нравится смотреть на маленькие пирамидки шафрана, черного перца, красного перца, корицы, куркумы, кориандра, майорана, кардамона, мускатного ореха и бесчисленных других пряностей. У моих глаз словно появляется обоняние и вкус.

Потому что эта волшебная картина – предвестница уже знакомого мне, совершенно умопомрачительного вкуса. Все пахнет сильнее, усиливаются как приятные, так и неприятные запахи. Лавка пряностей полна редкостных, изысканных ароматов.

В Танжере обоняние может воспринимать огромное количество как приятных, так и не очень приятных запахов; в Европе год от году все больше замечаешь, что запахи утрачивают яркие различия, это касается как запахов живых существ, так и неживых вещей. В богатых странах все меньше подлинных запахов.

Считается неприличным, если от тебя пахнет потом или приправами вроде чеснока и лука, зато шикарно распространять аромат дорогих духов итальянских или французских торговых марок. Я же люблю неожиданные и таинственные запахи, которые внезапно ударяют в нос. По-моему, Танжер подлинная Мекка запахов. Я закрываю глаза, на секунду чувствую себя неуверенно, но бесчисленные запахи дарят такую огромную радость, что даже не хочется сразу поднимать веки.

Розоватый чеснок, который в Марокко называют «тум» или «цумм», имеет невероятно крепкий, сильный запах, мгновенно заполняющий пространство, какое ему самому захочется, это просто чудо. Мои руки жадно тянутся к большой миске, полной головок чеснока. Они помельче, чем китайский чеснок, который лежит на прилавках супермаркетов в Германии, но на мой вкус он гораздо лучше и, несомненно, больше тонизирует.

Чеснок – король всех целебных растений. Я люблю чеснок, вкус чеснока великолепен, чеснок избавляет нас от проблем с кровообращением и придает бодрость духу.

Я рад – купил много чесноку, наверное сотню зубчиков.

Затем я спрашиваю, нет ли благородного карри, – один знакомый попросил привезти ему в Германию.

– Карри? Для чего тебе карри? – говорит торговец, глядя на меня скептически и удивленно.

– Попросил привезти друг, он живет в Германии.

– Тогда привези ему марокканской куркумы, она тоже полезна для здоровья, она очищает сосуды и выводит из организма вредные жиры. Ее получают из корней чудесного белого, желтого или сиреневого растения. А карри – это же смесь самых разных пряностей, в нее входят кориандр, перец, римский тмин (зира), имбирь и гвоздика. Целебные свойства этих составных частей при соединении друг с другом исчезают и даже могут стать вредными. А желтый цвет карри придает куркума, которую тоже добавляют в смесь.

Черные глаза торговца смотрят честно, ему явно доставляет удовольствие учить меня уму-разуму, однако, не дожидаясь, пока он начнет рассказывать еще что-нибудь о пряностях, которые я вроде и так знаю, я прошу взвесить мне килограмм лучшей марокканской куркумы, о цене не спрашиваю. Плачу названную цену, торговец, видимо, считает, что наш разговор окончен. Но у меня есть еще один вопрос:

– Сколько граммов твоей куркумы надо положить в таджин с ягненком и черносливом?

Продавец явно рад продолжению беседы. Он снова улыбается мне с видом превосходства:

– А инек мидзанек, – говорит он. То есть: «Твои глаза это твои весы».

Я иду дальше по переулкам касбы, где до меня проходили тысячи и тысячи людей. И неисчислимые тысячи пройдут после меня. Каждый из нас – своего рода первопроходец. Здесь шумно: слышны разговоры, смех, споры, мне кажется, в своих эмоциях они аутентичны. И, словно этим голосам необходим аккомпанемент, чуть ли не в каждом доме звучит музыка. Я слышу голос Умм Кульсум, этой Зары Леандер [7] Востока, и современную арабскую музыку Франции, с крыш мечетей доносятся голоса муэдзинов, созывающих на молитву, а временами в потоке звуков я различаю голос Боба Марли. Смесь эта чудесна, несмотря на хрип и свист старых транзисторных приемников.