– Он тебя не пожалел, а ты вот о нём думаешь. Но страшно мне. Ведь это, Ирочка, не доброта из тебя идёт. Ты о себе думаешь. Как – никак, первый мужчина. И ведь от такого мелкого и столько дерьма! Подумать только.

– Я… знаете… не совсем с вами согласна.

– Не надо, Ира, обижаться. Если я не скажу тебе правду, то никто другой этого не сделает.

– Может быть, вы правы. Но мне сейчас не легче. Мне говорила одна женщина в Бодайбо, учительница географии, что во мне спит сам Дьявол, что он когда-нибудь обязательно проснётся.

– Глупая женщина – твоя учительница. Ничего в тебе не спит. Нет, понятное дело, там никакого ни чёрта, ни беса. Ты просто беззащитная девочка, и самоё страшное в том, что мы не знаем, как тебе помочь. После драки не следует кулаками махать. Но, честно говоря, я не желаю твоему другу… ничего доброго. Бог ему судья!

Они вели долгий разговор, да ведь и было, о чём.

Жизнь устроена так, что в одну и ту же секунду один умирает, другой рождается. Не может произойти такого, чтобы в единый час население Земного Шара или, в крайнем случае, посёлка, к примеру, такого, как Заметный начало радоваться или печалиться. Так не бывает, ибо Человечество, хоть и единый организм, но составные его части очень разнородны. В то время, когда Ирине было очень плохо, её сожитель-кровосос Грабов прекрасно проводил время сразу с двумя подругами.

Точнее, именно сейчас он развлекался с одной покладистой и проблемной в житейском плане дамочкой в кустах молочая. Само собой, занимался сексом. Если конечно в пьяном состоянии подобные соития можно так назвать. Происходило не слияние тел или душ, а неуклюжая попытка… отметиться, причислить себя к кругу сексапильных граждан и активных в половом плане.

Но вдруг, откуда не возьмись, появилась и вторая подруга. Она нарисовалась у куста, пьяно покачиваясь, стала терпеливо ожидать своей очереди. Подумав немного, только что появившаяся, жаждущая, изрядно подвыпившая дама, села на пенёк и неторопливо, но решительно сняла с себя трусы. Встала в полный рост, крепко сжимая свои исподние, замызганные подштанники, в правой руке.

Она, что называется, построилась, приготовилась к… радости и счастью. Жаждала стремительного приближения сладкого мига, ибо держала в руках трусы. Может быть, ей сейчас казалось, что она безумна сексапильна и даже обворожительна.

– Ну, чо? Скоро вы там? – С недовольством пробормотала она.– Я тоже хочу.

– Подожди, Нютка! – Сказала, кряхтя, её подруга. – Уже подплывает…

– Чего там ещё подплывает? Гера наш в данном направлении на прииске самый слабый мужик. Чего только в нём Пригожая нашла? Что там может подплывать? Только так… малость помусолиться. По верхам.

– Если будешь тарахтеть не по делу, – Гера тяжело дышал и никак не мог сосредоточиться на главном, – то тебе ничего не обломится. Стоишь тут над душой. Весь кайф нам ломаешь.

У него, явно, что-то не получалось. Но он не очень-то на эту тему переживал. Граков давно уже для себя сделал определённый вывод: рождённый пить – половым гигантом быть не может.

Совсем неподалеку от происходящего совокуплялись две собаки. На полянке, рядом с ними, вошедшими в раж, валялись пустые бутылки из-под водки, рыбьи головы, куски хлеба.

Ирина шла от Екатерины Михайловны с тяжёлыми мыслями. Да и они не могли быть другими. Как она ошиблась, как поторопилась быть кому-то нужной и любимой с отроческих лет. И вот теперь – расплата. За бездумье. За опрометчивость.

Возле развилки дорог остановилась грузовая машина с крытым верхом. Оттуда неторопливо вылез крепкий парень, можно сказать, увалень. Машина тут же поехала дальше. Он был в штормовом костюме цвета хаки, с пустым рюкзаком за плечами. Ирина не поверила вои глазам. Это был тот самый Федя Плешаков, её бывший одноклассник из Потайпо и вечный воздыхатель.

Она подбежала к нему и схватила его за руку.

– Федя,– сказала Ирина,– это ты?

– Я, как видишь. А чего тут особенного?

Он нежно обнял её.

– Как ты оказался в этих глухих местах? – Татану искренне удивилась.– Что ты здесь делаешь?

– Да, вот подкинули меня сюда, к магазину. Здесь выбор продуктов получше, чем в нашем глухом селе Лонги.

– Что ты делаешь в Лонгах? Там ведь и людей, Федя, почти нет никаких.

– Не скажи, Ирочка. Там, у нас, живут охотники, промысловики, заготовители лекарственного технического сырья.

– Ты что, охотник? Но ведь тебе только шестнадцать лет.

– Ну, да, почти охотник. Устроился помощником, подручным известного здесь промысловика Константина Константиновича Чидалова. Я пока всего месяц здесь. Но, я думаю, что мне с началом охотничьего сезона не только капканы и плашки разрешат на белок ставить, но и пострелять из ружья или даже карабина дадут.

– Феденька, мой ты хороший, друг и товарищ! Пойдём домой ко мне. Я куплю винца. Поговорим. Я здесь не далеко живу.

– Я знаю, Ира, где ты и как живёшь. Когда-нибудь, обязательно я зайду к тебе. А сейчас надо продукты подкупить для мужиков, курево, спиртного немного, как водиться. Через час-полтора за мной машина вернётся. Мы сейчас в тайге, на грибоварне. Заготавливаем грибы и ягоды. Охотник – это ведь не только соболятник. Не всегда нам время ходить на медведя. А приехал я сюда, на Вербинский прииск, только ради тебя. Я ведь и приехал сюда только ради тебя. Если большего мне не дано получить, то одна радость – хоть обитать в тех местах, где живёшь и ты.