– Ну, думаю они тут долго будут сидеть, тем более шахматы и всё такое, – сообщил тихо я Веронике, что грациозно сидит в кресле. Тёплый свет и наш, в пастельных тонах, интерьер, прекрасно оттеняют её прекрасные черты.

– Если ты устала, – продолжаю я, – то пойдём провожу.

– А второй вариант? – с намёком улыбнулась девушка.

– Можем ненадолго ко мне подняться – покажу, как живу и вообще, – выговорил я, смутившись от своего же “вообще”.

Председатель стрельнула взглядом и уточняет:

– Ненадолго? И, второй вопрос: как соотносятся “ненадолго” и это интригующее “вообще”?

Хорошо, что взрослые сейчас увлечены беседой потому, что покраснел я на зависть перезревшему помидору. Мысли предательски покинули голову, а тут же вышедшие из под контроля горло и язык решили жить своей жизнью.

– П-просто мама пристыдила… да и вообще… Но, конечно, можно и подольше посидеть…

– Можешь быть спокойным за мой сон, если коротко, то из-за магических способностей, я могу пренебрегать им по надобности, – проговорила девушка и я с большим облегчением воззрился на неё, – но я не могу игнорировать твои потребности организма.

– Ой, что ты! – чуть не взвился я. – Тут никаких проблем, тем более в машине поспал немного. Тогда, пошли?

– Да, только давай занесём мои вещи, – ответила Вероника.

Я быстро отнес нужное в гостевую и, пожелав доброй ночи, мы поднялись.

Никогда бы не предположил, что буду стесняться комнаты – перед друзьями в Тохе такого не было, но оно и понятно.

Вероника осторожно переступила порог. Выключатель щелкнув, пустив поток электронов по кабелю. Председатель с любопытством огляделась, да я и сам вдруг словно заново вижу родные стены.

Окна здесь два: у дальней стены над столом – выходит на улицу, и сразу слева, на соседский дом – отсюда иногда вижу двойняшек. Справа от двери стоит шкаф, в зеркало которого гляжусь перед выходом. Рабочий стол, стены – в светлых тонах, что-то типа бежево-молочного. Кровать стоит вплотную к углу, а над ней полки с книгами, комиксами и играми. В остальных местах, где позволяла площадь, замостил плакатами из игр и комиксов. Пол графитового цвета и синее плотно герба Ружияра, выделяются из общей гаммы комнаты. Ну и, конечно, новая акустика тянется едва прибранными проводами к углам, где темнеют мощные колонки.

Так и осмотрелись вдвоём.

– Уютно и компактно, у меня были схожие ожидания.

– Я рад за такой отзыв, хех, думал будет хуже, – облегчённо ответил я. – Прошу, присаживайся, можно на кровать, можно в кресло.

– Спасибо, – отозвалась Вероника, всё ещё оглядываясь. Вскоре мы расселись. Она выбрала кровать.

– А как ты обычно проводишь вечера или выходные? – поинтересовалась гостья.

Я взялся рассказывать и показывать. Незаметно минул час и спать захотелось уже серьёзно. К удивлению и радости, Веронику тоже клонит ко сну. С лёгкостью я взял её под локоть и проводил в гостевую, где мама постаралась на славу: комната блистает чистотой и порядком, а благоухающий розами воздух просто чудесен. На прикроватном столике стаканчик и графин с водой. На краю кровати, аккуратно свёрнутая пижама.

Мы встретились взглядами на пороге и я с великим удивлением увидел новое выражение на лице Вероники – умиротворённое и спокойное. Трудно сказать, в чём именно выражается, но раньше всегда было видно остроту разума, почти хищную внимательность, а сейчас передо мной именно Исинн Вероника. Не председатель или магистр, а простая девушка. Чувство нежности захлестнуло меня и произношу голосом, удивительно полным тепла и заботы:

– Спокойной ночи, добрых снов.

– И тебе, Матус, – почти шёпотом сказала она и прикрыла дверь.

Меня пробрала дрожь от глубинных ноток в голосе, поэтому сдвинулся с места не сразу. Такой трогательной, бархатной нотки я ещё не слышал.

Проснулся от будильника. Он не простой – состоит из пяти мелодий. Играют по очереди через каждые три минуты. Сначала спокойные, а следующие уже активней. Такой вариант оказался оптимальным.

Что касается первых мыслей, то каким ещё им быть, кроме как о Веронике и новом качестве утра?

Часы показали шесть ноль шесть. Осеннее утро уже брезжит светом, а ведь скоро даже в семь будет ещё темно. Ночная тьма будет овладевать миром всё больше и больше, вплоть до двадцать первого декабря. Три дня продлится борьба, а потом вновь колесо жизни начнёт круговорот. Стало немного грустно.

Как утреннюю прохладу рассеивает восходящее светило, так и грусть развеяна радостью нового дня, осеннёного присутствием Вероники. Спустя двадцать минут иду на первый этаж. Вадо и папа придвинули два лёгких стула-трансформера к окнам и, разложив их наподобие шезлонгов, расположились с чашечками в руках. Лица сонные, но не такие, как у меня. Мы улыбнулись, обменявшись приветствиями и я взялся за собственный перекус. Гостьи пока нет, потому отдался потоку видеохостинга и новостной ленты.