Навык Псионика повышен до шестьдесят шестого уровня!

Навык Мистицизм повышен до двадцать второго уровня!

Закончились Очки Магии, и я вынужден был оставить считывание разума своего воспитанника. Посмотрел на притихших членов команды, видимо удивлённых столь длительной моей работой и ждущих окончательного вердикта, и поспешил всех успокоить:

– Тини совершенно точно не закладывал мины!
– после этой фразы я перешёл на миелонский язык и, пока остальные шумно переговаривались между собой, добавил исключительно для своего воспитанника.
– Но нам с тобой нужно очень серьёзно поговорить!

Разговор с Тини проходил в моей капитанской каюте и оставил противоречивые чувства. С одной стороны, «котёнок» признал, что его действия по потрошению сумок союзников едва ли являются законными и тем более достойными, однако никакой вины за собой миелонский воришка не чувствовал. Украденную мелочёвку, вроде кисточки для осветления шерсти Улине Тар или запасных трусов Имрана, он в любой момент готов был вернуть хозяевам и даже извиниться за свои действия. Да и вообще брал он эти вещи, по словам самого Тини, вовсе не ради продажи или присваивания себе, а исключительно ради прокачивания своих воровских навыков.

Примерно такое же беспечно-легкомысленное отношение у «котёнка» было и к своей шпионской деятельности. Безродный сирота-подросток был несказанно горд и счастлив, что великие представители его расы обратили на него внимание и даже поручили ответственное дело - присутствовать рядом с единственным Слышащим на всю Вселенную и всячески помогать ему. Ничего дурного в своей деятельности Тини не видел и наоборот считал, что оказывает мне большую услугу, помогая влиятельным миелонцам принимать участие в моей судьбе. «Котёнок» совершенно искренне полагал, что вниманием и покровительством могущественных лидеров миелонцев, таких как Великая Проповедница лэнг Амиру У-Мияу или популярнейшая в космофлоте командующая лэнг Кисси Мяу, разбрасываться не стоит и нужно стараться сохранять с ними дружеские отношения. Тини просто обожествлял своих покровителей и ради них шпионил бы за мной и бесплатно, а уж тем более горд был получать за свою работу немыслимые ранее для нищего сироты пятьдесят крипто за каждые стандартные сутки, проведённые возле Слышащего.

C большим трудом, но мне всё же удалось донести до «котёнка» мысль, что его круглосуточная слежка и столь пристальное внимание великих представителей миелонской расы мне не очень-то нравятся. Свободные Капитаны не всегда действуют в рамках законов - кто-то из них занимается контрабандой, кто-то пиратствует, остальные тоже не спешат афишировать источники своих доходов, дабы не плодить конкурентов. Нашей команде тоже придётся скрывать свои коммерческие тайны, причём вовсе не обязательно эти секреты будут иметь криминальный оттенок. Я очень постарался вбить в голову воспитанника простую мысль, что успех предприятия зависит от умения всех членов команды хранить тайну, и потому мне крайне не хотелось бы, чтобы мой собственный воспитанник лишал нас источников доходов, трезвоня посторонним о наших ценных находках и открытиях. Поэтому я запретил «котёнку» делиться с кем-либо, не входящим в состав экипажа, информацией о состоянии нашего фрегата, об открытых нами месторождениях ценных минералов, выгодных торговых маршрутах или интересных неизвестных остальным аномалиях.

В итоге Тини понял мои тревоги и опасения, и даже обещал в своих сообщениях не раскрывать наши секреты, хотя полностью прекращать отсылать отчёты представителям своей расы миелонский подросток всё же не был готов. От меня «котёнок» уходил в глубокой задумчивости, и я его вполне понимал. Столкнулись два не всегда совпадающих интереса - верность капитану герд Комару и густо замешанное на благоговении перед великими представителями своего народа желание выслужиться перед лидерами миелонской расы. При этом я вовсе не был уверен, что в случае возникновения конфликта интересов Тини выберет мою сторону. Но стоило ли осуждать за это моего подопечного или как-то его ограничивать? Едва ли. Сам я, будучи в экипаже Ураз Тухша, тоже прежде всего держал в голове интересы своей фракции и родной планеты, а уж только потом инопланетного капитана.

Но всё же, как смог, я постарался подкорректировать систему жизненных ценностей и приоритетов подростка. Пусть по-прежнему считает себя избранным, на которого обратили внимание сильные мира сего. Пусть передаёт своим миелонцам отчёты, раз уж за них ему платят деньги. Вот только в этих отчётах не будет информации, которую капитан не желает раскрывать, или которую сам Тини посчитает вредящей своему наставнику и его команде.

Навык Псионика повышен до шестьдесят седьмого уровня!

Навык Мистицизм повышен до двадцать третьего уровня!

Уф, как же тяжело далась мне эта беседа с воспитанником... Мана, не успевшая восстановиться после общего собрания, снова обнулилась. И не успела дверь за Тини закрыться, как в мою каюту прошмыгнула «походная супруга». При виде принцессы я постарался натянуть на лицо приятную вежливую улыбку и не выдать того стона отчаяния, который рвался в этот момент наружу - насколько же моя вайедда пришла несвоевременно! Беседы с Минн-О всегда требовали серьёзного ментального воздействия и большого расхода Очков Магии, а я сейчас был полностью опустошён...

Между тем, едва успев закрыть за собой дверь, Минн-О Ла-Фин с ходу выпалила, чтобы я не придавал значения словам Эдуарда Бойко, поскольку «это всё неправда». Принцесса заявила, что вовсе не пыталась после смерти деда выслужиться перед своей фракцией и уж тем более не собиралась взрывать наш фрегат. Более того, сама Минн-О полагала, что на общем собрании Эдуард обвинил её лишь потому, что сам неравнодушен к ней и даже навязчиво преследует. Так, во время ремонта корабля Космодесантник всё время старался оказаться в одной бригаде с принцессой, а если это не получалось, то всё равно находился поблизости. Минн-О постоянно ловила на себе внимательные взгляды непрошенного ухажёра. Эдуард не раз пытался заговорить с принцессой Тёмной Фракции, в том числе на весьма фривольные темы, совершенно не касающиеся ремонта корабля. А пару раз во время совместных работ и вовсе, якобы случайно, дотрагивался ладонями до... тут Минн-О густо покраснела и употребила словосочетание: «место, которое человеку без зеркала не рассмотреть».