– Она знает, что будет. Правда, Сашка? – вплел пальцы в густые волосы, сжимая их в кулак.
– Шкуру спущу, - процедил сквозь зубы, - и это самое малое. У меня своя методика воспитания, и лучше тебе, Ксюха, о ней не знать. Ну, чего смотришь на папку волчонком, а?
– мужчина стиснул щеки дочери крепкой рукой. Запрокинув девочке голову, резко отпустил. – Вырастишь, еще спасибо отцу скажешь, что он тебя уму-разуму научил. Человеком сделал!

Глаза женщины восторженно распахнулись.

– Димка, какой же ты крутой мужик!

– Да уж не пальцем натыканный, как некоторые! - «крутой мужик» важно протянул руку к бутылке и разлил водку по рюмкам. Поставил полную чарку перед новой подругой: - Давай, Ксюш, лучше накатим еще по одной за знакомство! За состыковку двух индивидуумов, так сказать!

Сашка захрустела соленым огурцом, поглядывая, как взрослые закусывают, жмурясь от крепости спиртного. С гусиным паштетом, намазанным на черный хлеб, и сладким чаем, огурец казался особенно вкусным. Тетя Нина, двоюродная тетка отца, единственная их родня, умела делать засолку. Но водка закончилась, а вечер только начался. Дмитрий Шевцов поднялся с табурета, достал из кармана джинсов крупную купюру и хлопнул об стол ладонью.

– Санька, хватит жевать! – прорычал.
– Давай, дуй в магазин! У нас с тетей Ксюшей бухло закончилось. Купи там себе чего-нибудь - «Сникерс» или «Чупа-чупс», папка разрешает. Ну, чего смотришь? Метнулась, я сказал!

Женщина удивилась. Глянула осоловело на друга, раскидывая мозгами.

– Ты чего, Дим? – неуверенно протянула.
– Ей же не продадут, - пожала полными плечами. – Она ж малолетка! Шутишь?

Но новая подруга отца не знала всех тонкостей, и Шевцов снизошел до короткого пояснения, благо был в расположении духа.

– В магазине, что на углу дома, продадут. Пусть только попробуют не продать, - ладонь над купюрой сжалась в кулак, - поломаю! Меня с Сашкой там все знают. Не, кипишуй, Ксюха, сейчас все будет!

Сашка не медлила, у нее загорелись глаза. Девочка соскочила с табурета, забыв о холоде, что проникал в форточку, выстуживая пол. Натянулась струной.

– Пап! – позвала.

– Ну, чего еще?

– А можно я бумагу куплю? Белую, чтобы рисовать? Я тебе говорила, помнишь? И папку! А еще краски акварельные, в тюбиках!

– Чтобы рисовать?

– Да!

– Лошадок и карусели?

Сашка смешалась и промолчала. Ссутулилась, но взгляд не отвела.

– Вот видела! – огромный кукиш уставился в детское лицо. Ткнулся больно в нос. – Я тебе что, бля*ь, Рокфеллер?!

– Дим… - отозвалась гостья, но мужчина уже и сам откинул плечи на стену, хмуро оглядывая дочь.

– Куплю я тебе, Сашка, бумагу. Куплю. Только выбирай одно из двух – или жопу подтирать или рисовать!

В магазине почти никого не было, и девочка с облегчением выдохнула. Прошлась медленно вдоль прилавка, разглядывая товар, задержалась у канцтоваров и подошла к кассе. Встала за старушкой, которая все никак не могла определиться с покупкой, перебирая кошачьи консервы. Наконец, выбрав, пошаркала к выходу.

Сашка посмотрела на купюру в руке, прикидывая траты. Несмотря на гнев отца, с получки все равно следовало кое-что купить для дома и иногда ей удавалось сэкономить для себя. На мелочи, но все же. А сегодня, когда в их кухне хохотала незнакомая Ксюша, отцу точно будет не до проверки сдачи.

– Дайте, пожалуйста, мыло, стиральный порошок, альбом… - девочка запнулась, - и бутылку водки.

Продавщица с пониманием усмехнулась.

– Что, опять? Сам-то папка чего не пришел? Развлекается?

Женщине за прилавком было лет тридцать пять – крупная, холеная. Из расстегнутой на груди блузы, прикрытой на плечах жилетом-тулупчиком, выглядывала пышная белая грудь и золотая цепь с кулоном. Сашка не раз видела, как продавщица заигрывала с ее отцом.

Девочка опустила взгляд и посмотрела в сторону. Промолчала.

– Ну, не хочешь - не отвечай. И так ясно. Только передай Диме, что я ему и тут налить могу, если заглянет. Какое тебе мыло? Душистое с яблоком подойдет?

– Да.

– Альбом на двадцать четыре листа? Или двенадцать?

– Двенадцать.

– А водку какую?

Сашка замерла. И дернуло же ее посмотреть в окно. По аллейке, ведущей к магазину, направлялся ее новый сосед Игнат Савин с мамой. Они держались за руки и улыбались, и подходили все ближе. Сашка почувствовало, как в груди заколотилось сердечко, и задрожали ноги. Щеки опалило жаром, а ведь она никогда не краснела…

– Эй! Я спрашиваю водку какую давать? Столичную? Или Хортицу? Чего там папка заказал? Давай, решай быстрее, пока нет никого. Думаешь, мне охота лишиться работы? И так сама троих детей тяну. Ну!