Маленькие и несерьезные рассказы.
Annotation
Маленькие и несерьезные рассказы.
Гончаров Алексей Владимирович
Гончаров Алексей Владимирович
Ожерелье
ОЖЕРЕЛЬЕ.
(Маленькие рассказы).
Масло.
– Оль, прикинь, ну и масло завезли: целый день простояло рядом с холодильником, а ему хоть бы хны - целехонькое; не только не поплыло, а осталось прежним, словно привезли прямо сейчас.- Молодая женщина произнесла все это с большим воодушевлением, видимо её вдохновила на подобный речитатив товарная красота непортящегося продукта. Её визави никак не отреагировала на эмоциональный всплеск подруги - просто пошла дальше, но в противоположном направлении.
– Как твои мужички поживают? Что-то ты в последнее время перестала фонтанировать домашними новостями. А то я уже подсела на твои сериальные хроники до такой степени, что чего-то мне сейчас не хватает. Требую продолжения. Ира с натугой реагирует на Ольгины слова и не без сопротивления отвечает:
– Да с маленьким все в порядке, а Георгий - сволочь опять ушел в загул: даже не знаю в какой? То ли просто пьянка, то ли с шалопутной прежней связался.- И ты терпишь?
– Ольга подбоченилась, и хлестко продолжила.- Чем больше мы им позволяем, тем наглее они ведут себя. Все - патриархат кончился, пора прибирать власть в собственные руки, во всяком случае, хотя бы стремиться к этому надо, а не плакаться в жилетку постоянно.
Ирина вняла этим словам, но очень по своему: она на какое-то время замкнулась и внешне сдержанно, внутренне напряженно переваривала обычные (Ольга позиционировала себя как гуру, хотя была всего лишь на 4 года старше) наставления приятельницы. Больше того, она уже нуждалась в этих ежедневных нотациях и когда Ольга вдруг, по физиологическим или иным причинам, вела себя отстраненно - с Ириной происходило что-то напоминающее ломку у зависимого человека.
Главными и чуть ли не единственными плюсами работы были месторасположение магазина и обретенная привычка. А привычка у нас - это такая народная умозрительная слабость к внешнему порядку (только для других, или, в крайнем случае, только для всех, в целом), - этакая система внутренних посылов направляющая наши действия в русло знакомых и знаковых желобков. Так и здесь поведенческий стереотип включил в себя несколько позиций, и не последней в ней была Ольга - яркий антагонист Ирины, из-за чего их взаимное притяжение легко объяснялось. Да и дом её был не просто в пределах шаговой доступности - практически он находился на расстоянии зрительной погрешности, то есть рядом. Пяти минут хватало, чтобы выйти из служебного входа и подойти к подъезду.
Ирина поднялась на 4 этаж, открыла входную дверь, стала снимать пальто и в этот момент из шкафа-купе с диким воплем выскочил Сашка и в очередной раз её сильно напугал. Обычно после школы он зависал у соседей, где он с приятелем оказывался в окружении группы животных и сопровождающего их лица, здесь были: старшая сестра, кот с кошкой, немецкая овчарка, грозный и неподкупный попугай ара, сложного характера, пыточного ора и очень острого клюва - такой веселый и разнообразный домашний цирк, со своими клоунами, дрессировщиками и сестрой-шпрехшталмейстером, ведущим представление (кстати, с большим удовольствием), но сегодня видимо что-то не сложилось. Немного успокоившись, Ирина спросила сына о школе и, подразумевая мужа, о звонках и других новостях, которые Сашка моментально вывалил: мол, звонил папа, сказал, скоро будет и вроде какая-то кондировка закончилась, приходила тетя с 6 этажа, но он не открыл, сказал, чтобы позже пришла, когда мама будет. Пошли стандартные процедуры, вводящие домашнюю жизнь в матрицу повседневности. Правда, изредка, в мелочах, допускалось отклонение от шаблона, но не намного и не часто, дабы не будоражить мирное течение жизни, благодарно поглощающей текучку дней. Вот тут, когда казалось стабильность, приняла её, поглотила со всеми потрохами, явился пьяный отщепенец. Весь его опухший несуразный вид, весь его неопрятный (на её взгляд) блуд вызвали в ней такое желание его изничтожить, что она, схватив, находящуюся под рукой сумку рванула на кухню, куда он заполз отпиться.
– Оля, я, блин, убила его... он весь в крови, я боюсь к нему притронуться. Мы сидим в маленькой комнате и плачем. Приходи, быстрей, меня трясет.
– Ты больше никому не звонила?
– Нет, сразу тебе.
– Сейчас закрою магазин, буду через 5 минут. Не дрейфь, подруга.
Ольга решительно толкнула входную дверь, включила свет в коридоре, спросила Иру, где лежит труп и повернула направо, /как известно, большинство преступлений на бытовой почве происходит на кухне (там имеется все необходимое снаряжение для разрешения дискуссионных ситуаций: ножи, вилки, скалки, сковородки и ещё масса других предметов первой боевой необходимости)/. Буквально через минуту раздался вполне довольный возглас:
– Ириша, принимай покойника, да не боись - он довольно живенько выглядит. Да возьми какую-нибудь тряпку, что не жалко выкинуть, а то он весь в крови и в масле... да ты права оказалась - оно не тает. Ты ему прямо по носу им задвинула, вот он и ковырнулся пьяненький с копыт, да и прикорнул малость.
Сокращение.
– Жалеешь? Или работу нашла получше?- Шеф спросил Марину, с интонациями отеческой заботы и теплоты.
– Абсолютно индифферентно и равнодушно - если совсем коротко ответить на твой вопрос.
– Я не помню, Марина, чтобы раньше вы ко мне обращались на ты.
– Наконец-то и вас пробрало, и как мало для этого надо было - всего лишь один раз дать обратку. Видимо все-таки сложно преодолевать культурный код, заложенный в юности.
– Получается - Вас постоянно раздражал мой, вполне заботливый, семейный подход.
– Скажите ещё - охранительный, такой знаете Домострой 21 века. Да и на державного отца вы не подходите по возрасту, ну может быть на патерналистского гуру; и про себя добавила: хотя здесь мы имеем скорее уже клинический случай.
Со стороны их беседа смотрелась как легкое, не обязывающее ни к чему, обыденное каждодневное словоизлияние. Однако вот так выговориться, дать волю подсознанию - ничего не может быть слаще; особенно, когда нормы офисного этикета длительное время накапливали в тебе черный заряд сгнетенного негативизма. Ради такого освобождения стоило дождаться, в конце концов, этого несчастного сокращения; потому как при обычном увольнении, в связи с уходом на другую работу (проще говоря - по собственному желанию) сохранялась бы какая-то смягчающая прокладка между желаниями и общепринятыми рефлексами, которые управляют не чувствами, а понятиями, которые, как известно, у нас не норма закона, а сама жизнь.