— Холли, ты будешь? — Пьер протягивает мне ложку, но дерзость за этой невинной улыбкой говорит мне, что он собирается подкалывать меня при каждом удобном случае.

Но будь он проклят, если думает, что сможет одержать победу в этом поединке.

— Не знаю, Пьер. Недавно я наслаждалась еще лучшей версией лимонного пирога. Он был немного соленым на вкус и смешан с лимонным творогом, и именно этот вкус я бы предпочла ощутить во рту.

— Вот черт, — бормочет Мэдди. — Они поубивают друг друга.

Пьер переводит взгляд на Мэдди, а затем снова возвращает внимание ко мне. Правый уголок его рта изгибается в улыбке, и он приподнимает бровь.

Перчатка брошена.

Вызов принят.

От этого сексуального подтекста мы можем сгореть до конца вечера.

— Правда, Холли? — переспрашивает он, выпрямляясь в полный рост.

— Я бы не хотела, чтобы этот вкус, — я делаю паузу и указываю на почти съеденный десерт, — заменил тот, который я уже пробовала.

— Если ты думаешь, что тот вариант лучше, то ты должна поделиться рецептом со мной, чтобы я смог приготовить его здесь.

Черт бы его побрал. Откуда он знает, что я не умею готовить и вполовину так же хорошо, как он?

— Невозможно. Это рецепт моей бабушки.

Это ложь, поскольку моя тетя никогда не говорила о своей матери, моей бабушке.

— Хм-м, ну, тогда я буду пытаться воссоздать этот изысканный вкус, о котором ты говоришь. Я бы тоже хотел попробовать нечто подобное. — Он еще раз ухмыляется: дерзко и невероятно сексуально.

Кто-то включил отопление?

В горле, кажется, слегка пересохло, и я клянусь, что каждая пара глаз в комнате направлена на меня и мое огненно-красное лицо.

— Не уверена, что ты настолько хорош, — я слегка пожимаю плечами и отворачиваюсь, прежде чем внезапно воспламениться из-за этой сумасшедшей жары.

— Вот же черт, — Мэдди шепчет Джастине, которая сидит возле нее. Та кивает в знак согласия.

Пьер выглядит самодовольным, эгоистичным и самоуверенным.

— Возможно, здесь не хватает ингредиента. Какой, говоришь, солоноватый продукт я забыл? Я обращу больше внимания на творог, когда буду готовить его в следующий раз, и попытаюсь повторить вкус. Сладкий, но в то же время соленый десерт, который должен сочетать правильное количество вкусов, чтобы заставить нас жаждать его снова и снова.

Я смотрю на Пьера. Я задыхаюсь и отчаянно желаю, чтобы он провел своим языком по любой части моего тела.

Он поворачивается и уходит, а я остаюсь в тумане гормонов, угрожающих уничтожить мой мозг.

О боже мой! Что со мной происходит?

— Холли? — говорит Мэдди, вырывая меня из моих соблазнительных воспоминаний о вечере вторника. О том, как он прикасался ко мне, как впивался в меня пальцами, пока толкался своим языком внутрь меня. — Холли? — повторяет она, определенно возвращая меня в комнату для персонала.

— Да, — отвечаю я, хотя мой голос охрип, потому что я чертовски сильно возбуждена.

— Что это было?

— Я не знаю, — я отвечаю слишком быстро.

— У него слабость к тебе, — добавляет Джастина, когда мы встаем и покидаем теперь уже невероятно горячую и душную комнату.

— Сомневаюсь, — усмехаюсь я. Их не касается, что происходит между мной и Пьером.

— Знаешь, он очень сильно изменился с тех пор, как ты устроилась сюда, — говорит Джастина, локтем толкая Мэдди, которая немного ниже нее. Они кивают головой, приподняв брови и явно ожидая от меня ответа.

— Это не мое дело, чем он там занимается.

— Когда-то давным-давно он был мастером на кухне. После того как Ева умерла, он стал эгоцентричным монстром. Но в последнее время... — Мэдди замолкает и качает головой. — В последнее время он нашел ту искру, что когда-то потерял. Его блюда стали более креативными, и он все больше отдается работе. Он как будто снова начал жить.

Я слушаю, что эти сплетницы рассказывают, но сама ничего не говорю, чтобы не давать им ни малейшего представления о наших с Пьером отношениях вне ресторана.

Но я уверена: то, как он наблюдает за мной, как хватает и целует меня, когда мы наедине, мои припухшие губы рано или поздно выдадут нас. Однажды каждый будет знать, что происходит между нами. Но пока это никого не касается.

Как начинается смена, так же начинается ресторанная прелюдия.

Я иду к раздаточному столу, чтобы убедиться, что тарелки уносятся вовремя, а Пьер уже ждет меня, улыбаясь и подмигивая.

Когда я ухожу, то чувствую его взгляд на своей заднице. И когда оборачиваюсь через плечо, он стоит на своей кухне, пожирая меня глазами.