– Савдаг лучший! – запальчиво возразила дикарка, вновь суя повод в руку.

– Не для меня, Аянга. – Она, кажется, готова подраться со мной… или разреветься.

Отодвинул растерянную парочку и всмотрелся в остальных лошадей, беспокойно вскидывающих головы. Заглядывал в глаза, подносил ладонь к мордам. Пару раз чуть не остался без пальцев, вовремя одергивая руку – злюки. Как же хороши! И вот наши взгляды встретились. Теплый янтарь, горящий огонь. Чуть крупнее остальных кобылиц, грива более короткая и густая, словно взъерошенная, шерсть не такого нежного оттенка, через нее не настолько ярко просвечивают сосуды, как у остальных красавиц. В глазах бесенята. Она фыркнула и толкнула в плечо узкой горбоносой головой.

– Вот мое, – я звонко хлопнул ладонью по крепкому плечу. Кобыла отскочила в сторону и пошла по кругу, потряхивая гривой. Играет! Какая прелесть! Она со мной играет.

– Хуран? – голос девицы звучал растерянно, – Но она ведь не лучшая…

– Это – мое, – снова повторил я. – Она моя самая-самая.

Хуран, словно догадавшись, боднула меня в спину, подкравшись с тыла. Ну как «подкравшись» – я добросовестно делал вид, что не замечаю ее хитрых маневров. Я извернулся и обнял ее за шею.

– Да ведь, красотка? Ты моя! – в третий раз повторил, закрепляя выбор.

Мы влюбились друг в друга с первого взгляда.

Сборы, хлопоты, суета. Тихое отчаяние Аянги, сухие глаза, сжатые губы. Что же гонит ее отсюда? Неужели долина колдунов опустеет навсегда? Неважно. Я принял долг ее жизни и теперь отвечаю за всех: и за неумелую ведьму, и за ее прекрасных питомцев, которых она отдала мне во владение. Учитель Доо в какой-то момент решительно пресек бестолковую суету и взял подготовку к походу в свои умелые руки. Через пару дней мы сели в седла, взяли в повода навьюченных поклажей лошадей, включая флегматичных пегую и мухортую, и вышли в степь, намертво заклинив механизм, открывающий проход в долину.

Земля летела из-под ног. Горячий ветер бил в лицо. Звезды недоуменно взирали с ночного неба. Нас мчали домой лунные кони. И пусть легенды врут, но для меня они были теми самыми потомками драконов кайджунской степи.

Бахар накатывался волнами воспоминаний, словно время повернуло вспять, возвращая прошлое. Торжествующие молодой зеленью леса. Поля-поля-поля, редкие деревни и роскошные поместья знати. В воздухе витал знакомый с детства аромат цветущих слив...Запах Бахара. Мы оставили лунных коней в часе езды от столицы, где средь широких лугов размещались просторные конюшни семьи Иса. Главный конюх чуть не прыгал от радости, благоговейно принимая по описи «детей грозы» под свою опеку. Еще и отчитал меня, как маленького, узрев вьюки на благородных спинах кобылиц. Уздечки были снабжены обязательными синими льдинами-бирками, указывающими на право беспошлинного проезда, поэтому в дороге никто не задавал лишних вопросов и не подвергал обязательным проверкам. На границе Бахара со степью я предъявил родовой перстень, изъял со склада льдины-бирки, обязательно имеющиеся на всех пропускных пунктах, а ввозимых лошадей был вынужден вписать поименно. Допустить в подорожной отметку с расплывчатой формулировкой «табун: один жеребец и восемь кобыл» таможенник-Иса, – кстати, весьма высокий уровень административного надзора для пограничного поста на северных рубежах, – категорически отказался. Еще и бросил укоризненно: «Вы-то должны понимать». Право пользоваться и владеть скакунами испокон веков было исключительной привилегией нашей семьи. Остальные высшие семьи довольствовались передвижением на спинах слонов, запрягали в роскошные повозки белых буйволов или пользовались услугами носильщиков,покоящихна широких плечах богато украшенные паланкины. Даже Тулипало смогли завести и содержать в войсках конницу исключительно потому, что выращивание лошадей было исконным занятием шусинцев. А кто у нас в империи истинный шусинец? То-то же!

Чтобы вернуть лошадей в конюшни после того, как они нас доставят домой, главный конюх отправил с нами шустрого мальчишку, своего помощника, надевшего по такому случаю форменную курточку служащих семьи Иса. Весьма впечатляющей кавалькадой въехали в ворота столицы, бодро проскакали по ее широким улицам и спешились у «Дома в камышах». Я обнял Хуран на прощанье, Аянга целовала Савдага как в последний раз, и только наставник просто похлопал по крупу свою Ургамал. Одобрительно так похлопал. Наш сопровождающий тем временем снял вьюки. Облачка пыли взвились над котомками, как только они упали на мостовую, а Сию на моем плече недовольно чихнул. Поклонился на прощанье, вскочил на своего иноходца и подхватил повод Савдага. Кобылы потянулись за вожаком. Хуран вскинула узкую голову и гордо фыркнула. Прелесть моя, не скучай, я буду тебя навещать!

Вьючные поспешили следом.

Я подошел к гонгу. Волнение, нетерпение и странная робость заставили пальцы сначала помедлить, но потом крепко сжать молоточек. Раздался звон. Неторопливые ровные шаги. Скрежет засова. Створка приоткрылась, и внимательный взгляд цепко осмотрел нашу припорошенную пылью дорог компанию. Задержался на Учителе Доо, метнулся обратно ко мне. Удивление. Узнавание. Ворота широко распахнулись:

– Добро пожаловать домой, хозяин, – Барлу с достоинством склонился в поклоне. – Оставьте вещи, я распоряжусь их доставить в…

– В зал для приема гостей, – кивнул ему, переступая незримую границу, разделяющую миры. – Там разберемся.

Здравствуй, дом. Я вернулся.

Наш неожиданный приезд нарушил размеренное течение жизни «Дома в камышах». Необходимо было освежить наши с учителем комнаты, разобрать дорожные тюки, привести в порядок и развесить по шкафам одежду… работы хватало. Барлу и его родственница стремительно перемещались по двору и раздавали распоряжения срочно нанятой прислуге. Учитель Доо и Аянга устроились в креслах, вынесенных на галерею: путь домой был недолгим, но трудным. Туда же спешно доставили низкий столик, нагруженный легкой закуской, чаем и прохладительными напитками. Когда и куда удрал Сию, никто не заметил. Я же вступил в почти забытые за время странствий галереи и переходы, но окунуться с головой в атмосферу ставшего родным жилища мешали посторонние. Из-под ног прыскали, почтительно кланяясь, незнакомые девчонки с грудами постельного белья в руках, ведрами, метелками для снятия пыли и паутины. Крепкие парни тащили наши пожитки и какую-то мебель, прижимаясь к стенам, чтобы уступить мне дорогу… Разогнать бы всех! Нельзя. Вдвоем с Учителем Доо мы могли чудить как угодно, даже сами махать тряпками, хозяину же поместья «Дом в камышах» положен полный штат прислуги, Барлу об этом непрозрачно намекнул. Было бы славно обосноваться на кухне, как встарь, любуясь торжественной процессией змей-оборотней и попивая правильно заваренный чай. Но доносящийся из-за двери дробный стук ножей, шипение и шкворчание остановили на пороге – приготовление праздничного ужина в честь нашего возвращения было в самом разгаре. М-м-м, какие запахи. Ладно, подожду до завтра, завтра уж точно уляжется суета… Теперь вот устроился в кабинете, но и здесь топоток служанок, снующих по коридору, нарушал желанный покой.

Кабинет казался чужим. Почему-то вспомнилась самая первая уборка – сколько мусора вымел и вынес отсюда! Сейчас на столе и стеллажах ни пылинки, ни пятнышка – у меня никогда не было такого порядка. Не хватало листов с записями на столе, любимых картин на стенах и тех трогательных мелочей, которые делают помещение обжитым. Все правильно, я сам сложил все в глухие, закрывающиеся на ключ шкафы, чтобы управитель не вторгся в личное пространство хозяина в отсутствие оного. Теперь картины вернутся на свои места, а особо памятные диковины, присланные из странствий, прекрасно будут смотреться на стеллажах. На столе вновь поселятся свитки и стопки бумаг, а Сию будет раскидывать по углам мои кисти. Или он уже вырос, и кисти его не заинтересуют? Хорошо бы так – вряд ли в кабинете что-то уцелеет, если нынешний Сию погонит, как раньше, особо вредную кисточку в угол. Да, кстати, и мне самому кресло уже не по размеру…