Предчувствие не обмануло. В сырой впадине за отрогом обнаружились кусточки, на них – длинные плоды, внешне похожие на чурчхелу с солнечного юга, только зеленые. Я надкусил один. Сухо, вязко, противно. Под надорванной толстой кожурой обнаружились зеленоватые овальчики – жесткие и тоже невкусные. Собственно, в таком виде практически несъедобные. Но если перетереть их в порошок или попытаться съесть с чем-то в перетертой массе… Инстинкт подсказывал, что это едят. Только как?

Отвык я от людской жизни. Их варят! Это горошек, бобы или что-то в том же роде. Можно сварить кашу. Наверняка многое из еденного мной в местной школе сделано из этого растения. Как его назвать – овощ? Ягода?

Взгляд под ноги заставил побелеть. Между кустами почву проминал след – отчетливый, большой, довольно свежий. След сапога.

Сначала я огляделся. Видимость со склона хорошая, нигде никого не видно. След направлялся влево, на запад, куда мы с царевнами двигались все это время. Кто-то ушел перед нашим приходом сюда. Или мы его согнали? Вчера, в темноте, мы чужих не видели. Но ведь – в темноте. Вот и ответ. Если это враг, он мог пойти за подмогой.

Взбудораженный, я обследовал обследовали округу еще на несколько сот метров. Итог: чужак был не один. Несколько человек тащили что-то тяжелое – в паре мест заметны следы волока. И главный вывод: они ушли еще ночью. Сами нас испугались. Если бы рыкцари – не стали бы прятаться от сборища малолеток. Может, кто-то из разбойников решил вернуться к мирной жизни и спасался теперь от всех – своих и чужих?

Неважно. Нам они не опасны, и они уже далеко, точка. Набрав в подол юбки местного гороха столько, сколько смог унести, я двинулся обратно.

Место ночлега медленно оживало. Одни девчонки еще спали, вторые сонно выглядывали из лежанки, пытаясь сообразить, что, где и почему, третьи уже встали и оправляли помятую одежду. Некоторые отходили в сторонку.

Варвара искала меня взглядом.

– Что это? – уставилась она на принесенную добычу.

– Еда, – кратко ответил я, подходя бочком, чтобы не шокировать задранной юбкой.

На землю ссыпалась горка пупырчатых полосок весом в пару килограммов.

Варвара подошла почти вплотную.

– Ты это… – не то со смущением, не то с досадой пробубнила девушка, приблизив губы к моему уху, – вчерашнее не принимай всерьез. Что-то я перенервничала.

– Ладно, проехали. Представь мне команду, за которую теперь несу ответственность.

Как у ребенка, воображающего, что стреляет из пулемета, Варварин указательный палец застрочил по ученицам:

– Александра Пелагеина, Клара Ольгина, Кристина Есенина, Амалия Фаинина, Майя Береславина…

– Тпррр. Стоп, пожалуйста, – перебил я. – Память не резиновая.

– Какая?

Я мигом поправился:

– Плохая. Давай только имена. Сразу всех не запомню, но хоть что-то останется.

– Представление начать с себя?

Хотелось съязвить, что начала его вчера, но я сдержался.

Теперь Варвара стала декламировать, проговаривая медленно и четко, как чтец указа о награждении посмертно:

– Александра, Кристина, Клара, Майя, Амалия, Софья, Анна, Ираида, Марьяна, Антонина, Ефросинья, Ярослава, Любава, Феофания.

– Угу.

У меня закружилась голова. Точнее, в голове закружились имена, сваленные в кучку рядом с другой кучкой – из лиц. И они никак не хотели распределяться попарно.

– Теперь еще раз, только по тем, кто встал, – попросил я.

– Длинноволосая блондинка, что идет за деревья – Александра. Мелкая, которая встает…

– Клара, помню. Кудрявую темненькую Кристину тоже знаю. Кто эта курносая, которая вчера всем помогала, хотя сама еле ноги переставляла?

– Майя. Она из…

– Без подробностей, – взмолился я.

Плотненькая девочка восторженно таращила глазки, пытаясь вспомнить, каким чудом ее занесло в предгорный лес, а вспомнив – еще больше обрадовалась. Темные волосы за ночь расплелись, одежда смялась, но царевна не обращала внимания. Дескать, мелочи. Не до них. Напевая под нос и ритмично покачивая растрепанной головкой, она вылезла и с упоением уставилась на задравшуюся за облака кардиограмму горного массива.

Вчера эта девочка отлично себя проявила. Побольше бы таких.

– А крупная, примерно моего роста?

В начале июня, когда я сам Варваре, образно выражаясь, в пупок дышал, эта ученица тоже ничем не выделялась. Теперь вот раздалась ввысь и вширь как на дрожжах. Плечам и рукам мог позавидовать кузнец, почти соломенные ярко-желтые волосы чуточку вились и едва достигали объемистых плеч. Густые брови свелись над предметом изучения: царевна рассматривала царапинку на шлеме, который не бросила вчера, несмотря на усталость. Она попыталась затереть царапину рукавом рубашки. Деловитая, основательная, ответственная.