На Дороге Храмов закричала жрица, проснувшись и обнаружив на своей груди маленького, мокрого, вымазанного в тине призрака с детскими обвиняющими глазками.

Звук цокающих копыт достиг внутреннего двора казарм пасынков, послышалось лязганье лат, налетел порыв холодного ветра.

А в городе, в своей штаб-квартире, Долон отдавал приказы, посылая людей в разные стороны с поручениями. Неожиданно он остановился, похолодев, так как обнаружил, что кроме него в комнате находятся другие люди — с почерневшей кожей и кусками плоти, свисающей с их конечностей.

— Мы потеряли ее, — сказал Эрато.

— Дурак! — Неожиданно среди них появился еще один гость, чьи латы сверкали, а глаза переливались золотом и серебром; он шагнул прямо через стену, после чего другие призраки улетели. В воздухе внезапно запахло пылью и жаром. — О, дурак, что ты наделал?

И Долон отступил назад, вспомнив легенду, когда увидел призрака.

Призрак исчез, оставив после себя ощущение ледяного ужаса.

Ишад пошевелилась, почувствовав боль в затекших от длительной неподвижности конечностях. На нее навалилось тяжелое тело сильно ослабевшего Стилчо. Самое последнее, что она совершенно безотчетно сделала, приходя в себя, это приняла его на руки. — Возвращайся, — сказала она ему, чувствуя, что до рассвета осталось совсем немного.

— Нет, — сказал почти призрак, рыдая, но она принудила его. Тело Стилчо вновь стало теплым. Он застонал от боли.

— Помогите мне, — попросила она, посмотрев на остальных, забившихся в угол.

Подошел только Хаут. Даже Мор-ам был слишком сильно напуган. Хаут дотронулся до ее руки, но как-то очень странно. Будто бы до горящего пламени. Он приподнял Стилчо, подошел помочь Мор-ам, и в последнюю очередь к ним присоединились Вис и Мория.

Ишад потянулась, встав на ноги, прошла через комнату к окну и растворила его, проявляя деликатность по отношению к своим гостям. За окном были кое-какие вещи, с которыми они могли бы смириться ночью, но днем это было бы жестоко. Поэтому утром она намеревалась все привести в порядок. Какая-то птица села на колючую изгородь. Это была ворона, прилетевшая на залах падали, вот она слетела вниз и исчезла из вида.

Мрадхон Вис шагал вдоль улицы в тишине утра, совершенно свободный, вдыхая воздух, который, несмотря на зловония, был более здоровым, чем в том речном домике.

Хаут, Мория, Мор-ам — все они были сильно напуганы. Пасынок спал, целый и невредимый, в шелковой постели Ишад, а сама колдунья — одним богам известно, где она была сейчас.

— Ну давай уйдем, — умолял он Хаута и даже Морию. Мор-ама он не стал и просить. Пасынка он тоже забрал бы оттуда, если б мог это сделать. А, может быть, он перетаскивал уже труп на кровать Ишад?

— Нет, — проговорила Мория, казавшаяся смущенной. Хаут ничего не ответил, но в его глазах промелькнуло дьявольское выражение — он был обречен погибнуть. — Не подчиняйся ей! — просил Мрадхон, тряся Хаута за плечи. Но тот отвернулся, склонив голову, и провел рукой над одной из погашенных свечей. Небольшой дымок взвился сам по себе. И исчез. Мрадхон окончательно понял, какую власть Ишад заимела над ним. Тогда он вышел за дверь, и никто не остановил его.

Она отыщет его, если захочет. Он был уверен в этом. Наверняка найдется немало тех, кого интересует его персона. Но сейчас он шел по улице, начинающейся за мостом, в свете начинающегося дня. Улицы начали оживать, хоть и несколько запоздало. Попадались редкие прохожие, вид у них был несчастный, затравленный.

— Вис? — произнес кто-то рядом. Он услышал торопливые шаги. Его сердце упало, когда он обернулся и увидел человека из гарнизона. — Ты Вис?

Он подумал о своем мече, но днем, на улице — даже в Санктуарии — было не время и не место для подобного безумия. Он принял угрожающую позу, нетерпеливо глянув на человека, и кивнул,

— Возьми послание, — сказал солдат. — Капитан хочет видеть тебя. Ты понял?

По подоконнику ювелирной лавчонки прыгал громадный ворон. Склонив голову, птица немигающим глазом наблюдала за приближающейся троицей, точно заранее зная о разворачивающейся драме.

«Как я тебе и говорил, Банту, вот он. Уверен, что на прошлой неделе его не было».

Предводитель группы кивнул в ответ, не сводя глаз с нацарапанного на стене символа: горизонтальной линии, которая слева заканчивалась завитушкой, а справа — колечком. Знак не был похож на букву любой известной письменности, но для посвященных мог рассказать о многом.

«На прошлой неделе не было, — заметил Банту, сжимая зубы, — и не будет на следующей. Пошли».

Юноши так увлеклись своим делом, что не заметили стоящего на другой стороне улицы соглядатая, рассматривающего их с не меньшим тщанием, чем они изучали символ. Когда троица скрылась в магазинчике, он закрыл глаза, стараясь наиболее полно запечатлеть детали увиденного.

Трое юношей… хорошо одетых, богатых… только кинжалы и мечи… без кольчуг… не похожи на обычных воинов…

Удовлетворенный фактами, соглядатай открыл глаза, повернулся и быстро зашагал по улице, словно спешил куда-то.