Синк лишь немного напуган, подумал Зип. Но он уже не раз видел, как Роксана зачаровывает людей, и понял, что Синк не бесчувственен к ее чарам: взгляд рейнджера не отрывался от глаз колдуньи.

Что ж, решил Зип, он сам хотел этого. Возможно, в конце концов мы все же будем союзниками.

Роксана подошла к ним и, взяв обоих за руки, сказала:

— Пойдемте, господа. Я не хочу держать этот сброд в оцепенении. Мы с Беспалым проводим вас наверх и позволим побоищу возобновиться.

Роксана облизнула губы — она жила страхом, смертью, страданием и, возможно, от зрелища бейсибцев за жуткой работой испытывала какое-то психологическое удовлетворение.

Синку и Зипу это было только на руку: Роксана будет в благодушном настроении — Зип готов был поспорить.

— Зип, дорогое мое чудовище, сегодня вечером ты перетрудился.

Она погладила его лицо. Из-за ее плеча он увидел глаза Беспалого, глядевшие на него с чувством, похожим на сострадание.

— Это? — Зип кивнул в сторону застывших бейсибок и их добычи. — Это не я. Это сделал он, — и указал на Синка. — Один его колдун придумал небольшой сюрприз для верхушки Бей. А это, готов поспорить, бейсибская реакция или только ее начало.

— Да, действительно, только начало, — Роксана была опьянена предвкушением той бойни, которая ждала ее жаждущую крови душу сегодня вечером. — С полдюжины, никак не меньше, высокопоставленных стерв Бей мертвы, превращены в восковые фигуры в музее мага из Тайзы, — она улыбнулась. — А эти бараны, — она обвела рукой комнату, — скоро будут умирать медленной и ужасной смертью бейсибского отмщения.

Колдунья погладила руку Синка, ту, в которой были зажаты звезды, и он взглянул на нее так, как смотрит умирающий от голода на праздничный стол.

— И, — продолжила Роксана, — поскольку Зип заверяет меня, что за это я должна благодарить тебя и твоих людей, нам предстоит долгий разговор о будущем — я совершенно уверена, Синк из Третьего отряда коммандос, что оно будет у нас общим.

В знак признательности я могу даже отдать тебе жизнь Рэндала, как свидетельство того, что мы можем и будем работать вместе — этим подарком будет отмечено наше знакомство.

Синк словно очнулся ото сна:

— Хорошо. Очень хорошо, моя госпожа. Я твой, приказывай.

— Уверена в этом, — кивнула Роксана.

Зип видел, что Синк не представляет, насколько верными окажутся его слова. Пока не представляет.

— Ты не будешь возражать, — спросил Синк Роксану, когда они проходили между зачарованными, — если я по пути перережу этим бейсибкам глотки? Не то Бей расправится с невиновными.

Взгляд воина обратился к Зипу.

Тот сказал:

— Это прибавит веры в революцию.

Роксана остановилась, нахмурилась, затем просияла.

— Ты мой гость. Наделай филе из рыбоглазых, если твоей душе это угодно.

За ее спиной Беспалый пробормотал, что «эта хитрость пойдет на пользу делу».

На то, чтобы перебить ничего не подозревающих бейсибцев, много времени не потребовалось. Зип помогал Синку, а ведьма и Беспалый наблюдали со стороны.

Когда все было кончено, кровью бейсибцев они написали на стене «Распутного Единорога»: Народный Фронт Освобождения Санктуария.

К утру побоище, совершенное НФОС, будет у всех на устах.

Неплохо придумано — для начала совсем неплохо.

Затем Роксана повела их к лестнице и далее через дверь, которая не могла быть открыта никем другим, в колдовскую комнату ее дома на берегу реки Белая Лошадь, расположенного значительно дальше, чем те несколько шагов, что они сделали от таверны Беспалого в Лабиринте.

Прошло три дня с того вечера, как группа революционеров, называющих себя НФОС, перебила великое множество бейсибцев в «Распутном Единороге».

Жители Санктуария уже стали вновь выползать из своих домов, бледные и понурые от страха и отвращения. Сначала на улицу вернулись громилы и пьянчуги, затем торговцы и шлюхи, потом, когда стало ясно, что никакие бейсибские отряды не ждут, чтобы схватить их, осмелели остальные — город возвращался к состоянию, которое стало для него нормальным: неспешная деловая жизнь, прерываемая порой молниеносной стычкой на углу да примостившимся на крыше снайпером.

Хаким ходил по улицам, торгуя своими рассказами. Но доход был скудным из-за его новой ученицы Камы, чей бессовестно отшлифованный рассказ о храбрых революционерах, одержавших триумфальную победу над внушающими ужас Харка Бей в «Единороге», привлекал несметные толпы любителей острых ощущений, в то время как его собственные повествования о гигантских крабах и багровых пауках были не столь захватывающими или недостаточно свежими, чтобы соперничать с ним.

Хаким убеждал себя, что, по правде говоря, у него нет причин чувствовать себя задетым: на тайном сборище в подвале лавки Марка он получил вдвое больше своих нынешних потерь.