громкости.

– Что же делать, что же делать…, – я обдумывала, смыть макияж или нет.

Я думала, что выгляжу мило. Папа сообщил мне о званом вечере два дня назад, и всё это

время я обдумывала свой наряд. У меня нет ничего супермодного, поэтому я подумала, что могу

сделать что–то из того, что у меня есть. Я проникла в мамину комнату и взяла два платья. Из одного

вырезала пушистый тюль и сделала из него длинную юбку, полностью укрывающую мои ноги. Я даже

окрасила её в розовый цвет. Затем я нашла украшенный драгоценностями лиф, с которым сочеталась

юбка. Я должна была немного подшить это, но, по–моему, это выглядит красиво.

Я сделала два маленьких пучка на голове. Прошла целая вечность, прежде чем у меня

получилось сделать всё аккуратно. Когда мой отец сказал, что пора выходить, я была так взволнована, что была готова взорваться. Я никогда раньше не чувствовала себя не в своей тарелке, до того, как

вошла. Сейчас я поняла, почему мой отец предпочитает прятаться в поместье, так как прямо сейчас, это то, что я хочу сделать. Я не подхожу этому месту.

Стало немного легче, когда мой отец сказал, что я выгляжу прелестно. В этом–то и проблема.

Люди здесь не выглядят прелестно, они выглядят превосходно. Сначала я думала, что это премьера

фильма. Я должна была пройти по ковровой дорожке.

Я разворачиваюсь, потому что больше не хочу смотреться в зеркало.

Я застряла здесь, пока мой отец не захочет уйти. Интересно, как долго я смогу скрываться. Как

только мысль появляется в голове, дверь открывается, и мужчина проскальзывает внутрь и закрывает

за собой дверь.

Я слышу, как щёлкает замок и пинаю себя, за то, что не закрыла его. Мужчина прикладывает

руки к двери так, будто думает, что кто–то может попытаться проникнуть внутрь, а я стою здесь и

смотрю.

Он одет в чёрные штаны и чёрный пиджак и на секунду я задумываюсь, может он охранник

или что–то похожее. Его размеры заставляют меня так думать. Я стою здесь, не зная, что же делать.

Он медленно поворачивается, убирая руки с двери и тяжело дыша. В этот момент я

замечаю, что он в смокинге. Нет, определённо не охранник.

Его глаза ловят мой взгляд, они такого яркого голубого цвета, какого я никогда не видела.

Это контраст с его волосами цвета воронового крыла. Он встаёт в полный рост, и мои глаза

расширяются, пока я разглядываю его. Этот мужчина огромен. Возможно, он должен быть

охранником.

– Привет, – я поднимаю руку и машу, а затем быстро опускаю её и внутренне съёживаюсь. Кто

машет рукой, когда стоит в пяти футах от другого? Я – дура, которая не может вписаться в компанию, даже когда в комнате только один человек. Его рот изгибается в улыбке.

– Тебе нужна комната? Я могу выйти, – предлагаю я, отталкиваясь от стены, к которой

прислонилась.

– Я зашёл в комнату, потому что видел, что ты зашла сюда, – невозмутимо сказал он,

прислоняясь к двери.

Я не знаю что сказать, но мои щёки краснеют.

– Я пряталась, – признаюсь я, нервно приглаживая тюль платья.

– Почему? – он делает шаг ко мне. Его голос глубокий и чувствуется, будто он поглаживает

мою кожу.

Я повернула голову и пригладила волосы, удостоверившись, что всё в порядке. Я также хочу

выглядеть уверенно, так что я стараюсь. Я пожимаю плечами, из–за этого ремешок, увешанный

украшениями, скользнул вниз с плеча.

– Я не подхожу и люди пялились на меня.

– Я смотрел на тебя. Я не обращал внимание на других, потому что не мог оторвать свой

взгляд от тебя, – он сделал ещё пару шагов ко мне, и я улыбнулась ему.

– Тебе нравиться моё платье? Я сделала его сама, – говорю я и его улыбка становиться шире.

– Ты сделала его сама?

Я кивнула.

– Смотри, – я покружилась и тюль приподнялся.

– Ты в теннисных туфлях? – спросил он, изучая меня, и жестом попросил меня вновь

покружиться. Я сделала это.

– Я думала, что когда буду танцевать, платье будет выглядеть очень красиво. Дома я

пробовала танцевать на каблуках, однако у меня не получилось, и я даже поранилась. Так что

тенниски единственный выход, – я опустила голову, смотря на свои ноги. Это ещё одно напоминание, почему я не вписываюсь сюда.

– Ты хочешь танцевать, – спросил он, прикоснувшись к моему подбородку, заставляя тем